ЧУДО ИЗ ЧУДОВА
В преддверии 70-летия Победы в Великой Отечественной войне мы рассказываем о тех, кто добывал, вырывал эту Победу. Когда отцы и матери, старшие братья и сестры уходили на фронт, «младшенькие» мечтали пойти следом. Мы расскажем об одной из них — дочери полка Зинаиде Константиновне Ивановой. Сейчас ей 87 лет, но каждый день, проведенный на фронте, всплывает в памяти яркими вспышками-деталями, заставляя плакать и смеяться. Будто вчера все случилось. И ей снова едва исполнилось 14 лет.

Золушка с Волховского фронта

Ленинградская область, городок Чудово. Здесь жила семья Ивановых — Константин Владимирович, Любовь Алексеевна и 13-летняя Зина. Отца немецкая пуля настигла на Ленинградском фронте всего через два месяца после начала.

Мама отвезла дочку к бабушке, на станцию Бурга, что под Чудовом: «Береги дочку, а я на фронт». И ушла в батальон обслуживания — была и за медсестру, и за повара. Дошла до Берлина и даже расписалась на Рейхстаге. Потом познакомилась с бойцом-грузином из Кутаиси.

— У бабушки я прожила год. Помогала с мальчишками разгружать вагоны — поезда ходили только до Бурги, еще 18 километров и немец, — вспоминает Зинаида Константиновна, маленькая женщина с короткими, слегка лиловыми завитушками волос. — Все вещи, снаряды относили в небольшой лесок, куда подъезжали машины. И у всех нас была мечта — сбежать на фронт.

План побега у Зины и еще двух мальчишек созрел давно. Прибежать, когда машины приедут на загрузку, и спрятаться в кузов. А там уже и на фронт прямым рейсом. И пока командир проверял одну машину, другую, полную, из-за кустов атаковал маленький боец. Шмыг и спрятался за ящиками, прикрывшись брезентом. На дворе было 23 февраля 1942 года.

— Приехала на Волховский фронт. Там кричат: «Машина пришла! Снаряды! Выгружай!» Увидели меня и давай смеяться: «К нам пополнение прибыло!» А я была блондиночкой, волосы распущены, шапка-ушанка, телогрейка и пионерский галстук. Кто-то как закричит: «Какое пополнение, это Золушка к нам прибыла! Нас спасать будет!» А я им: «Какая я Золушка! Я воевать приехала!» Мимо проходил капитан: «Отставить смех! Разгружайте снаряды!» И повел к командиру противотанкового дивизиона. А куда мальчишки уехали, Зинаида Константиновна до сих пор не знает.

— Пришли в штаб, офицеры сидят. Командир говорит: «Товарищ майор, вот воевать, говорит, приехала». И смотрит, такие глаза у него: «Воевать?» — «Воевать!» — «Ну ты скажи честно, зачем ты сюда приехала?» — Я говорю, товарищ командир, я вам говорю честно. Папу немцы убили, я приехала за него отомстить. — «Хорошо. Уж больно ты воевать настроена. А что ты умеешь делать?» —Красиво писать.

У меня был каллиграфический почерк. Это меня и спасло. Видит, что я настырная, и говорит начальнику штаба: «Определить ее в штаб — помогать писарю — пусть девчонка будет с нами».

Золушке из Чудова выдали обмундирование, зачислили на все виды довольствия.

— Сколько похоронок пришлось писать! Писала и плакала. А как по-другому? Знала парня, рядом жил, а теперь похоронку на него пишу. И как только нервы выдерживали... — Зинаида Константиновна утирает ладошкой влажные голубые глаза.

Она поработала немножко и в «мыльно-пузырьном» отряде — готовила баню для солдат, стирала. Но тут отряд расформировали — решили сделать снайперскую роту под руководством капитана Раевского. Всех девчонок забрали, кроме Зины.

— Говорю командиру дивизиона: «Не могу больше писать — руки устали, глаза от слез болят. Можно мне в роту снайперов?» Нет и нет. «Ну хоть винтовку научусь держать, а то вдруг кто-то из строя выйдет и я встану на замену».

Согласился. Месяц, наверное, учились. И как? Повесим карикатуры на немцев и стреляем. «Петрова, Сидорова! По врагу с положения сидя — огонь! С положения лежа — огонь! С положения стоя — огонь!» — приказывает командир. Доходит до меня очередь. «Воспитанница Иванова, с положения стоя по врагу — огонь!» Я в оптику посмотрела, прицелилась — бац! «Молодец, хорошо!»

— В 14 лет произошло мое первое убийство, — звучит жутко. И может быть, слово надо подобрать другое, но это действительно убийство. Хоть и врага.

Зинаида Константиновна не иначе как позором этот случай не называет, и мы просим у нее прощения, потому что не рассказать не можем. Война — это не только хладнокровие, жгучая жажда победы, но и жалость, сожаление. Ведь она была еще совсем ребенком. Да к тому же девочка. Очень храбрая девочка.

— Река Волхов, вот я лежу, через 20 метров Симочка, моя подруга. Симочка мне: «В случае чего кричи. Тихонечко, а то немцы услышат». Немцы совсем рядом. Нацелила винтовочку, как на курсах учили, лежу. Смотрю в оптику: небольшая нейтральная полоса, полкилометра. Стоят немцы ко мне лицом, взвод целый.

Командир что-то им говорит.

Сначала ко мне спиной, а потом развернулся и показывает что-то им рукой в нашу сторону. Я посмотрела — молодой красивый офицер! У них была очень красивая форма — не добротная, холодная, но красивая. И я чуть в него не влюбилась! Лежу и не стреляю. А потом думаю: «А вдруг он меня убьет?» Стреляю — он падает.
И девочка Зина зарыдала. Горько, тяжко — человека убила!

— Сима ко мне ползет: «Чижик, ты ранена?» (меня все Чижиком называли). Нет, говорю, Сима, я такого красивого офицера убила! А она: «Радуйся, что ты его убила, а не он тебя. И не плачь больше!» Когда командир узнал, что на переднем крае несовершеннолетняя девчонка-снайпер, тут же перевел ее в связисты.

Встретила тоже своего принца

Просим надеть выходное платье с орденами и медалями — сделать снимок на память. Пилотка всегда в верхнем ящике, тут же пояс, что прошел с хозяйкой немало верст. Расчесала мелкие лиловые кудряшки, подкрасила губы розовой помадой.

— Мне на «Поле чудес» Леонид Аркадьевич так и сказал — как же тебя называть Зинаидой Константиновной, когда ты такая молодая и красивая! — Зина кокетливо улыбнулась. — Говорит: «От женихов отбоя не было?» А какие женихи? Меня на фронте дочкой называли и только в щечку целовали! Перед боем командир нас просил, даже не приказывал: в плен не сдаваться, оставить пулю для себя. Я приготовила пулю, лежу в окопе, ствол наружу. Знаете, о чем думала? Мне 15 лет, а я еще ни с кем не целовалась!

Платье звенит на разные лады.Здесь не все награды — половина, если не больше, ждет своего часа в коробке. Да так, видно, и пролежат — больно тяжелые.

— Если все надеть, то они вот здесь будут, — Зинаида Константиновна хлопает по коленям и показывает самую дорогую сердцу награду — «За отвагу». — Она дается только за личный подвиг, — смотрит на нас с хитринкой. Томимся в ожидании.

— Я перешла в связисты, работала у командира полка. Оказалось, что это еще страшнее, чем снайпером. Идет бой. Два солдата сидели на связи. А вой на, провод осколком разбили, и нет связи с батальоном. Один солдат ушел налаживать связь и не вернулся. Командир смотрит в бинокль, нервничает.

Я тогда встала на вытяжку и говорю: «Разрешите я попробую выполнить эту задачу!» А у него две дочери в Москве, одна — как я. Он меня обнял и говорит: «Иди, дочка, но действуй осторожно и возвращайся обратно» (когда солдат рядом не было, он меня все дочкой называл). Что делать, куда идти? Примерно знала, где тянули связь, и поползла. Смотрю, парень лежит лицом вниз. Он — не он. Развернула голову — наш, ему осколок в висок попал. Холодный, а рука еще теплая.

Вытащила провод и ползу по-пластунски дальше. Пулеметы бьют, самолеты бомбят, солдаты кричат: «Сестрица, помоги!» А я одному отвечаю: «Сынок, сейчас к тебе сестра придет, у меня другая задача!» Сынок! Он бы посмотрел на эту маму… Она нашла второй обрыв на дереве — отскочил после взрыва. Соединила с тем кусочком, что был в руке, и отзвонилась командиру.

— Обратно уже себя не берегла. Быстрее, быстрее, мне так хотелось рассказать, что это я сделала. Хвастовство детское, что вы хотите.

Бегом, бегом, прыг туда в землянку. Смотрю — уже командир стоит и командует по телефону. Прижал, поцеловал меня в щечку. А дня через три-четыре меня наградили.

Как настоящая Золушка, она, конечно, теряла туфельку. Ну, как туфельку — кирзовый сапог. Ножка маленькая — размер 34–35, а на складе что ни пара, то 43-го.

— Везде болота. Эту ногу затянуло, вытаскиваю, вторую затянуло. Прихожу в одном сапоге. Старшина говорит: «Иди, найди что-нибудь себе».

Нашла — 43-й, кирзовые. Через два дня опять сапога не стало. Пришла. Старшина говорит: «Иди, возьми. Но если сапог потеряешь, до Берлина босиком пойдешь».

Когда освобождали Прибалтику, солдаты принесли Зине темно-синие лакированные туфли: «На День Победы, Чижик, спляшешь цыганочку».

— Большое празднование — музыка, оркестр. Надела новые туфельки. Танцуем. Офицеры красивые, молодые, в орденах. А мне уже 17 лет, на выданье. И один офицер приглашает на танец. Отвальсировала, и все ему ноги отдавила. Я ведь туфли на каблуке и не носила никогда! Великоваты, спадают, я опять надеваю. Офицер меня посадил в уголочек, и я весь День Победы там проплакала. Когда поехали обратно, я туфли в лес запустила. Девчонки потом ругались: «Лучше бы нам отдала. Мы-то умеем носить».

Она рассказывает, как между боями любила петь и танцевать. Однажды на фронт приехала сама Клавдия Ивановна Шульженко.

— Затишье, машину подогнали за кусты, сделали ей эстраду. Начался концерт. Она спела одну песню «Руки, вы словно две большие птицы» (у нее были такие красивые руки!), — и в этот момент начался артналет. Вместо того чтобы прятаться кто куда, ребята подбежали к машине, схватили Клавдию Ивановну и спрятали в землянку.
А в нынешние времена зовут на мероприятия, концерты, но не всегда получается — здоровье подводит.

Кстати, Золушка тоже встретила своего принца — летчика Анатолия.

Елена Мотренко