ОТДАЛ ПРИКАЗ, РИСКУЯ ГОЛОВОЙ….
Наш прославленный ас, трижды Герой Александр Покрышкин, служивший перед войной в Одесском округе, вспоминал в своих мемуарах: когда утром 22 июня вражеская авиация разбомбила постоянный аэродром его полка, она не уничтожила ни одного самолета. Все они были заблаговременно отправлены на запасной аэродром. Приказ отдал начальник штаба Одесского военного округа Матвей Захаров, который накануне трагического воскресного утра привел войска округа в боевую готовность и сумел встретить во всеоружии удар немецких войск... Так начал Великую Отечественную будущий маршал. Об отце и его боевом пути вспоминает сын, доктор физико-математических наук, профессор Владимир Захаров.

Генерал, имевший собственное мнени

Решение, которое принял отец перед самым вторжением фашистов, было очень рискованным. Некоторые командующие не решились заблаговременно привести войска в полную боевую готовность, боясь навлечь на себя гнев Сталина. Но ситуация подсказывала отцу, что надо действовать. Сделав вывод из имеющихся разведданных, он выпустил приказ о приведении войск округа в боевую готовность, о занятии приграничных укреплений и выводе войск из мест постоянной дислокации, о перемещении штаба округа на передовой полевой командный пункт, о немедленном рассредоточении авиации по полевым аэродромам. Это и помогло избежать тех потерь, которые наши войска понесли в ряде других округов, где не были приняты аналогичные меры. Войска Одесского округа избежали разгрома и организованно вступили в бой.

В свое время я разговаривал на эту тему с маршалом Малиновским, который войну встретил командиром стрелкового корпуса Одесского округа. Он подтвердил: отец по согласованию с Тимошенко и Жуковым за две недели до войны выдвинул его корпус к границе. Об этом говорил мне и маршал авиации Иван Иванович Пстыго, встретивший войну в Одесском военном округе. «Да, Матвей Васильевич приказал рассредоточить самолеты, вывести войска к границе», — сказал он.

И они держали границу почти месяц. Более того, на второй день войны пограничники и полк Чапаевской дивизии переправились через Дунай и захватили плацдарм, взяли пленных. Об этом почему-то никто не вспоминает. Пишут только о сплошных поражениях в первые дни и месяцы войны. Но это не так. Достойно встретил войну наш флот — и Черноморский, и Балтийский, и Северный. В Белоруссии 24-я «железная дивизия» уже 25 июня громила врага. Перемышль был взят немцами к исходу 22 июня, но уже 23 июня город освободила 99-я стрелковая дивизия вместе с пограничниками. Так что и в первые дни у фашистов не было сплошной легкой прогулки.

В отличие, скажем, от Жукова, Рокоссовского или Малиновского, отец не был участником Первой мировой войны, но революционные бури и гражданскую войну прошел. В 19 лет участвовал в штурме Зимнего дворца, в подавлении мятежа Керенского — Краснова, командовал батареей под Царицыном, воевал против Деникина. А после гражданской войны учился: окончил академии имени Фрунзе и Генерального штаба. В 1937-м он возглавил штаб Ленинградского округа, а в 1940-м — Одесского. Репрессии, к счастью, обошли его стороной. Хотя перед войной на него писали доносы. Спустя много лет, когда отец был начальником Генштаба, он узнал об авторстве такого «сигнала», пришел домой страшно расстроенный: «Представляешь, этому человеку я доверял всю жизнь! А он меня в эстонские шпионы записал...» Обвинение не подтвердилось, отца не репрессировали, но в должности понизили. Отец даже назвал мне имя этого доносчика. Известная личность. Впоследствии дослужился до маршала. Но фамилию его упоминать не стану. У него живы дети и внуки, я с ними знаком, они ни в чем не виноваты.

Лукавство Хрущева

В годы Великой Отечественной отец зарекомендовал себя как замечательный штабист. Он любил штабную работу и знал ее досконально. Под его руководством в бытность его начальником штабов Калининского, Резервного, Степного и 2-го Украинского фронтов было разработано около 20 наступательных фронтовых операций, в том числе таких крупных, как Белгородско-Харьковская, Кировоградская, Корсунь-Шевченковская, Уманско-Ботошанская, Ясско-Кишиневская, Дебреценская, Будапештская, Венская, Пражская. А после капитуляции фашистской Германии начальником штаба Забайкальского фронта провел Хингано-Мукденскую наступательную операцию, в ходе которой были полностью разгромлены две японские армии. О тщательности работы Захарова свидетельствует случай, когда пленные гитлеровские штабисты приняли составленную под его руководством карту немецкой обороны за копию своей.

К этому можно добавить и эпизод из воспоминаний Константина Симонова. При назначении Конева командующим Степным фронтом Сталин вдруг спросил, как тот оценивает Захарова. «Высоко оцениваю, — ответил Конев. С тем же вопросом Сталин обратился к присутствующему здесь Жукову. «Я согласен с Коневым в оценке Захарова», — поддержал тот. Тогда Сталин рассмеялся и говорит: «Вот видите, какие мнения. А Мехлис поставил вопрос о его снятии...»

Войну отец закончил генералом армии, Героем Советского Союза. Вторую «Золотую звезду» он получил спустя 26 лет. В 1960-м маршал Захаров стал начальником Генерального штаба. Но через три года Хрущев снял отца с должности. В своих воспоминаниях Хрущев писал, что Захаров постарел и на всех совещаниях якобы спал... Лукавил Никита Сергеевич! Просто у отца была привычка: когда сосредоточивался, то прикрывал глаза. А истинная причина отставки крылась в разногласиях с Хрущевым по вопросам военного строительства. В октябре 1964-го, после того как «ушли» Хрущева, Захарова вновь назначили начальником Генштаба вместо погибшего в авиакатастрофе маршала Бирюзова, и отец оставался в этой должности почти до самой своей смерти в 1972 году.

О маршале Захарове многие вспоминают как о человеке очень жестком, суровом. Но, между прочим, сын Хрущева Сергей в мемуарах называет моего отца веселым и жизнерадостным. Известный разведчик генерал-лейтенант Михаил Мильштейн, который учился в Академии Генштаба, когда отец возглавлял ее, вспоминал о нем как о внешне грубом, жестком, но чрезвычайно эрудированном человеке. Уже упоминавшийся маршал авиации Пстыго особо отмечает в отце чувство юмора. В таком же ключе отзывается и Евгений Максимович Примаков, который тоже хорошо знал отца. Если говорить о моих воспоминаниях, то могу сказать, что отец мог быть дома и жестким, требовательным, и веселым, любящим пошутить, посмеяться. Любил в часы отдыха поиграть в волейбол, бильярд, перекинуться с нами, домочадцами, в подкидного дурака. Играл во все азартно, стремясь к неожиданным ходам...

Мне он не позволил пойти по его стопам и стать военным — считал, что сына маршала будут излишне продвигать и испортят. Хотя у меня было желание стать морским офицером. Но я послушался отца и стал физиком.

Валерий Асрелян