КОРОТКИЙ, НО ЯРКИЙ РОМАН
В день рожденья Пушкина мы решили рассказать об Анне Керн. Именно ей Александр Сергеевич посвятил то самое «Чудное мгновенье». Стихотворение было написано летом 1825 года, тогда и случился знаменитый роман.

Всего лишь мимолетное мгновенье

В Прутне, маленькой деревушке под Торжком, есть простое сельское кладбище. Небольшая церквушка, старые деревья, потрясающий вид на реку. Где-то там, внизу, у темной воды, сидят рыбаки с удочками, на другом берегу пасутся коровы… Иногда сюда приезжают невесты из Торжка — молодые, веселые, в белых платьях, похожие на нарядных куколок. Почему именно тихий погост является местом паломничества свадебных процессий? Потому что здесь расположена могила женщины, фамилию которой знает каждый — благодаря бессмертному стихотворению Пушкина «Я помню чудное мгновенье…» Все знают имя Анны Керн, а ведь рождена она была под фамилией Полторацкая и умерла Марковой-Виноградской… А любовь к прелестной и легкомысленной Анне Петровне Керн для Пушкина и в самом деле была лишь «чудным мгновеньем».

В этом году юбилей и у Анны Керн — 215 лет. И у легендарного стихотворения тоже юбилей — 190 лет. Оно написано в июле 1825 года. Аннушка к своим двадцати пяти годам, когда вспыхнул короткий, но яркий роман с Александром Пушкиным, имела уже богатый по тем временам любовный опыт.

Совсем юной, семнадцатилетней, выдали ее замуж за генерала Ермолая Федоровича Керна — нелюбимого, сурового. Ему было уже пятьдесят два. В своем дневнике Анна Петровна писала: «Его невозможно любить — мне даже не дано утешения уважать его; скажу прямо — я почти ненавижу его». Она родила ему двоих дочерей, но так и не стала примерной женой. Кружила головы, влюблялась, очаровывала. Несколько портретов сохранили образ не записной красавицы, но женщины живой и миловидной, круглолицей, с длинной шеей и покатыми плечами.

«Премиленькая вещь», — так говорит о ней Пушкин в одном из своих писем. Точное словцо… Они встретились в Петербурге, в доме Олениных, зимой 1819 года; тогда-то ее и заметил Пушкин, а она — не обратила на него внимания. Роман их случился позже, летом 1825-го.

И снова — письмо Пушкина: «Каждую ночь гуляю я по саду и повторяю себе: она была здесь — камень, о который она споткнулась, лежит у меня на столе, подле ветки увядшего гелиотропа, я пишу много стихов — все это, если хотите, очень похоже на любовь, но клянусь вам, что это совсем не то».
Страсть, нежность. Поэтический вымысел: никаких камней там не было и в помине, а споткнулась Анна Петровна о корни деревьев… Что ж, значит, гениальный поэт так видел. Увядший гелиотроп, камень. Ежедневные письма летящим легким почерком. Почеркушки-рисунки на полях: женская изящная головка, деревья… А уже через месяц Пушкин над Керн вовсю трунит. Вот отрывок из его письма к Анне Керн: «Перечитываю ваше письмо вдоль и поперек и говорю: милая! прелесть! божественная!.. а потом: ах, мерзкая! — Простите, прекрасная и нежная, но это так. Нет никакого сомнения в том, что вы божественны, но иногда вам не хватает здравого смысла... Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? очень он мне нужен — разве у хорошеньких женщин должен быть характер? главное — это глаза, зубы, ручки, и ножки...» Пушкин, безусловно, был влюблен.

Но — не любил по-настоящему. Он был озорник, хулиган; писал ей смелые письма, в которых предлагал бросить нелюбимого мужа, бежать в Псков. «Если ваш супруг очень вам надоел, бросьте его…» И потом: «Вы скажете: «А огласка, а скандал?» Черт возьми! Когда бросают мужа, это уже полный скандал, дальнейшее ничего не значит или значит очень мало…» И еще: «Не говорите мне о восхищении: это не то чувство, какое мне нужно. Говорите мне о любви…» Он толкал молодую женщину к авантюре, кажется, Пушкину доставляло удовольствие придумывать невообразимые планы. А потом, когда Керн, неожиданно для него и, наверное, для себя тоже, вдруг взяла и сбежала от старого мужа, оказалось, что Пушкину она и не особенно нужна.

Можно обвинить его в ветрености, но чувство к Керн достигло своего апогея в то самое мгновенье — несомненно, чудное, — когда было написано известное стихотворение. Достигнув вершины, непременно начинаешь спускаться вниз. Вот и роман Пушкина с Керн пошел на убыль. Они расстались без взаимных обид и претензий, сохранив дружеские отношения; случалось, встречались в Петербурге, и Александр Сергеевич писал Аннушке в альбом всякие милые глупости вроде: «Вези, вези, не жалей, со мной ехать веселей».

Предпочла именитым поклонникам мальчишку-кадета

Генерал Керн лишил ее денежного довольства, пришлось Анне Петровне самой зарабатывать на хлеб. Переводы, корректуры… Да, жизнь после «чудного мгновенья» оказалась для «вавилонской блудницы» (как назвал ее Пушкин в письме к Алексею Вульфу) вовсе не поэтичной. Петербургское светское общество «блудницу» отвергло. Но Анна, должно быть, действительно была легкой и неунывающей. По-прежнему крутила романы, влюблялась и была любима. Долгая связь с Алексеем Вульфом не мешала флирту и увлечениям; но настоящая любовь, как ни странно, пришла к Анне Петровне только в тридцать шесть лет. Удивительно и то, что избранник ее был совершенно не блистательным, без положения в обществе, к тому же моложе на двадцать лет! Александр Марков-Виноградский, ее же троюродный брат, кадет Первого Петербургского кадетского корпуса… Мальчишка! И тем не менее именно с ним Анна Петровна обрела женское счастье.

Тихая уединенная жизнь, рождение сына, названного тоже Александром… Даже в наше свободное время подобные мезальянсы не приветствуются и подвергаются остракизму. Что же говорить об обществе двухсотлетней давности… Но Анна доказала, что ее любовь к молодому, не очень успешному кадетику — настоящая. В начале 1841 года умер ее законный муж — генерал Керн. Анна Петровна стала свободной, более того, ей полагалась как вдове приличная государственная пенсия. Но Анна поступила бескорыстно и безрассудно.

Вышла замуж за своего Маркова-Виноградского, взяла его фамилию. И разделила с ним все тяготы жизни неудачника, скромного столоначальника в департаменте уделов. Пенсии была лишена, перебивалась переводами с французского, а когда приходилось совсем туго — продавала бесценные сокровища: письма Пушкина, по пять рублей за штуку.

Марковы-Виноградские не блистали в Петербурге, а после выхода в отставку в 1865 году главы семьи (можно ли его так назвать?!) скитались по дальним родственникам фактически на правах «приживалок». Но именно этому своему мужчине Анна Петровна оставалась верна. От былых громких романов остались одни воспоминания. А теперь — перечитайте снова «Я помню чудное мгновенье…» Удивительно, но провидец Пушкин летом 1825 года назвал ее «Гений чистой красоты», мистическим образом разглядев в «премиленькой вещи» цельность и непорочность. Доходящую до «гениальности». Просто встретила Анна Петровна свою настоящую любовь, которой была верна всю оставшуюся жизнь, не в пору розовой юности, а в зрелости. По тем временам — вообще в старости, можно сказать… Я думаю, во второй половине жизни она была, несмотря на бытовые неурядицы, очень счастливой. Александр Марков-Виноградский скончался от рака желудка в январе 1879 года и был похоронен в селе Прямухино — имении Бакуниных. Сегодня там находится мемориальная плита, на которой высечены многие известные имена. Среди них и Марков-Виноградский.

А сама Анна Петровна умерла через четыре месяца — в мае того же 1879-го, и ее повезли хоронить — конечно, на то же кладбище, к мужу. Но была страшная распутица, дороги превратились в болото, и до Прямухина ее попросту не довезли. Похоронили под Торжком — на погосте Прутня. Настоящая могила Керн утеряна, и тот большой камень, который сейчас символизирует ее надгробие, — всего лишь условная могила. Существует и красивая легенда о том, что у Керн с Пушкиным была «последняя встреча» на Тверском бульваре. Траурная процессия с гробом Анны Петровны проезжала мимо того места, где устанавливали памятник «солнцу русской поэзии».

Было это или нет — доподлинно неизвестно. Мне же представляется куда более трогательным то, что некогда блистательная светская львица — в наши дни ее бы назвали, скорее всего, именно так — предпочла именитым поклонникам мальчишку-кадета… И в свой последний путь отправилась к нему — на сельский погост на берегу реки Осуги.

Екатерина Рощина