ТАЙНАЯ ЛЮБОВЬ КОРОЛЕВЫ ЮМОРА

С самого рождения и до смерти, забравшей ее в Париже в 80 лет, у легендарной Тэффи было два качества, на первый взгляд взаимоисключающих. Она писала так просто и ясно, что была понятна и высшему обществу, и приказчикам, и швеям, и адвокатам. Но при этом в ней самой простоты не было и на грош. Впрочем, иначе имя Надежды Лохвицкой, великой Тэффи, не было бы вписано в историю литературы XX века золотыми буквами. А она вошла в нее, оставила колоссальное литературное наследие, ввела моду на «женский юмор» и ушла, так и оставшись загадкой даже для ее биографов.

Из-за нее стрелялись

Надя появилась на свет в мае 1872 года в семье петербургского адвоката Александра Лохвицкого.  Надя начинала со стихов — изящных и наполненных юмором и лукавством. Многие из них чудесно исполнялись под гитару и потом на многие года перекочевали на сцену.

Но потом Надежда сконцентрировалась на прозе. Избрав псевдоним Тэффи, она писала чудесные юмористические произведения, что само по себе было, да и остается редкостью — женщин-юмористов не так много. Рассказами и фельетонами Тэффи зачитывались, и в начале XX века мир русской прозы имел уже не только короля сатиры и юмора — блистательного Аркадия Аверченко, но и обрел королеву — Тэффи. К таланту Аверченко высшее общество относилось слегка свысока, к Тэффи — с настороженностью, но читатели голосовали за них чтением.

И если Лев Николаевич Толстой, например, Тэффи воспринимал не слишком серьезно, то Софья Андреевна Толстая просто зачитывалась ее произведениями. А еще Тэффи стала героиней в глазах молодежи: вот уж кто рвал из рук выпуски «Сатирикона» и «Русского слова»! И первая ее книга «Юмористические рассказы», изданная в 1910 году, до революции была переиздана десять раз! Тогда же она выпустит сборник «Человекообразные», «Дым без огня», «Карусель» и «И стало так», а театры начали ставить ее пьесы.

Перед революцией обе столицы России — и Москва, и Питер — сходили по Тэффи с ума. Из-за нее стрелялись, и не раз, даже не будучи знакомыми с нею. Вокруг нее был также сонм поклонниц, прозванных «рабынями», — они бились между собой за право сидеть или лежать у ног «хозяйки».

Сам Николай II, обсуждая, что должно быть в альбоме к 300-летию Дома Романовых, воскликнул, что Тэффи хочет видеть в нем непременно.

Шоколадные конфеты «Тэффи» и духи с таким же названием раскупались мигом. Кстати, откуда же взялось имя Тэффи? Надя искала его долго, мучительно размышляя: «Нужно такое имя, которое принесло бы счастье. Лучше всего имя какого-нибудь дурака — дураки всегда счастливые». Однажды такой дурак, вдобавок везучий, ей вспомнился: звали его Степан, для домашних — Стеффи. Отбросив первую букву имени, «дабы дурак не зазнался», Надя подписала одну из своих пьес: «Тэффи». На премьере журналист спросил ее о происхождении псевдонима, и она смущенно ответила, что это «такая фамилия». А кто-то предположил, что имя было взято из песенки Киплинга «Тэффи из Уэльса». Надя посмеялась и... согласилась с этой версией.

...Она казалась открытой, и так оно и было. Только ее личная жизнь была плотно зашторена от чужих глаз — личная жизнь. Тэффи никогда не писала о ней. Может, потому, что она была слишком нетипичной для женщины ее круга. Официально известно только одно: Надежда Лохвицкая рано вышла замуж за поляка Владислава Бучинского, по окончании юридического факультета служившего судьей в Тихвине. Вскоре после рождения первого в семье ребенка (в 1892 году) он оставил службу и поселился в своем имении под Могилевом. В 1900 году, после рождения второй дочери, Надежда вдруг разошлась с мужем, уехала в Петербург и с тех пор полностью ушла в литературную жизнь.

Могла ли такая женщина, как Тэффи, жить без любви? Не похоже. Она была слишком живой, чтобы жить без страстей. Но что могло сделать ее одинокой?

Париж жил ее остротами

Лишь тайная любовь — не имеющая исхода, глубокая и обреченная, могла ее, блистательную, заставить отвернуться от поклонников и избрать одиночество. Она была слишком умна, чтобы любить посредственность.  Ее избранник должен был быть в первую очередь талантом с большой буквы, талантом неиссякаемым, ярким внешне, а к тому же — бесконечно... несвободным. Ведь Тэффи было бы тесно в счастливой любви... Читая ее воспоминания, я невольно уловила особую, невероятно теплую интонацию по отношению лишь к одному человеку, с которым писательница была дружна всю жизнь. Да, мне кажется, Тэффи любила... Ивана Бунина.

А он, путаясь в своих женщинах, был в некотором смысле слеп... Он восхищался Тэффи, обожал ее, доверял ей сокровенное, но не мог и подумать, что ее душа может принадлежать ему. Независимая, с острым язычком, Тэффи была культом для любителей неэстетской литературы. Она отлично вписывалась в контекст любых литературных вечеров, в том числе организованных Федором Сологубом.

При этом Тэффи была социально активна — например, отстаивала необходимость устройства охраны художественных ценностей: «Мы требовали охраны Эрмитажа и картинных галерей, чтобы там не устраивали ни засад, ни побоищ». Но из этих усилий ничего не вышло, а вскоре разразилась февральская, а затем и октябрьская революции, после чего Тэффи не могла оставаться на родине. Сначала она жила в Крыму, потом в Константинополе, а затем, в 1920-м, осела в Париже. Ей придется испытать все те трудности, которые сопровождали жизнь практически любого эмигранта, — терпеть нужду, невостребованность, страдать от ностальгии.

Свое состояние, равно как и состояние большинства эмигрантов, Тэффи описала в одной из заметок, напечатанной парижской газетой: «Приезжают наши беженцы. Изможденные, почерневшие от голода, отъедаются, успокаиваются, осматриваются, как бы наладить новую жизнь, и вдруг гаснут. Тускнеют глаза, опускаются вялые руки, и вянет душа, обращенная на восток. Ни во что не верим, ничего не ждем, ничего не хотим.

Начало 1920-х в Париже — это великолепный французский «русского розлива». Тэффи в Париже была не одинока: рядом — сплошь коллеги «по цеху», Бунин с Муромцевой, Берберова и Ходасевич, Гиппиус и Мережковский. Она писала, причем настолько удачно, что в 1920 году одну из ее работ перепечатала «Правда»! Ее пьесы потихоньку ставились, да и вся жизнь ее текла потихоньку — в отрыве от земли, на которой она родилась, даже звезда Тэффи медленно тускнела… Ей нужна была подпитка, инъекции впечатлениями, встряска. Но все это было, как писал Аверченко, «осколками разбитого вдребезги».

А потом стали уходить те, кто был дорог. К моменту оккупации Парижа войсками фашистской Германии Тэффи была уже немолода. Она не покинула город, мужественно переносила все невзгоды, холод , голод, ночи в бомбоубежище. Сидя в окружении таких же, как она, измученных людей, Тэффи считала личные потери: перед войной умер поэт Ходасевич, в 1941 году ушел в вечность Мережковский, в 1942 году — Бальмонт… Ее отрадой был и оставался Бунин. А она была отрадой для него. Жизнь писателя-гения была полна трудностей, и он находил успокоение в общении с Тэффи — легкой, воздушной, мудрой и ироничной. Он был блестящим прозаиком, но не комедиантом от литературы, и то, как могла смешить Тэффи, потрясало его.

Они понимали друг друга с полуслова. Но, повторюсь, не исключено, что Бунин в упор не видел главного... Как-то раз Бунин обратился к Тэффи шутливо: «Надежда Александровна! Целую ваши ручки и прочие штучки!» «Ах, спасибо, Иван Алексеевич, спасибо! Спасибо за штучки. Их давно уже никто не целовал!» — мгновенно съехидничала в свой адрес Тэффи.

Она всегда шутила. Даже когда было больно. Париж жил ее остротами. А в 1946 году советская делегация приехала в Париж специально для того, чтобы дать разъяснения относительно Указа правительства о возвращении русских эмигрантов на родину. Они много общались с Константином Симоновым, что позже он опишет в своих воспоминаниях, и у Тэффи будет щемить сердце — как и куда ушло все то, чем она жила давным-давно… Что составляло отраду ее жизни? Люди, как всегда — только люди. Она умела найти доброе и хорошее в любом человеке.

Последние годы жизни она провела на тихой улочке Парижа рю Буассьер, ее старшая дочь Валентина (Валерия) Владиславовна Грабовская, потерявшая во время войны мужа, работала в Лондоне, младшая, Елена Владиславовна, драматическая актриса, жила в Варшаве. Отметив свои очередные именины, спустя неделю, 6 октября 1952 года, Тэффи скончалась. Ее похоронили на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Бунина похоронили тут же год спустя.

Ольга Кузьмина