И ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ ПРОДОЛЖИТ СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

Шестьдесят раскрытых преступлений за день - рекорд работы в полиции полковника Максуда Ярашева. В органах служил его отец, служат трое братьев. Настоящая династия!

Пошел по стопам отца

Майор милиции в отставке Али Ярашевич Ярашев был предан своему делу - 25 лет проработал участковым инспектором в органах внутренних дел Москвы. «На семейном совете решили, что было бы хорошо посвятить себя той же профессии, - рассказывает глава зонального информационного центра ГУ МВД по Москве, полковник полиции Максуд Ярашев, старший сын в семье. - В школьном возрасте я хотел быть врачом, когда сам получил травму и увидел, как работают хирурги.

А после армии понял, что милиция нужнее: в 90-е годы были и погромы, и разгул уличной преступности. Начал с обычного постового в 124-м отделении милиции. Отец, как нормальный любящий родитель, пытался устроить меня в министерство, чтобы я на улице был поменьше. А я в силу своего характера категорически возражал. Хотел добиваться всего с нуля и самостоятельно. Окончил следственный факультет и вернулся в родной Северо-Западный округ Москвы».

Тем временем подрастали младшие братья. Муслим сначала работал помощником следователя, а потом перешел в дежурную часть районного ОВД, затем окружного УВД. Дмитрий поступил в отдел вневедомственной охраны, а сейчас работает помощником дежурного по управлению нарядами. Четвертый брат, Геннадий,  - тоже в дежурной части.

У каждого из братьев по трое детей. В выходные эта большая семья старается собираться вместе. В семье есть еще и сестра, правда, в органы она не пошла, работает в Институте приборостроения. Там же когда-то работала и мама.

«Помню, допрашивал двух подельников, которые вымогали крупную сумму денег с руководства банка «Чара», - вспоминает Максуд Ярашев. - Известная история была в 1994 году. Дело удалось довести до суда, преступники получили реальные сроки. Работы хватало».

Работа полиции и усложнилась, и упростилась одновременно. Мобильность стала выше. Экипажи машин оснащены спутниковым оборудованием ГЛОНАСС. Это позволяет отследить, где находится каждая группа выезда, и направить на происшествие тот наряд, который ближе. Центр управления нарядами следит за ситуацией. Норма прибытия сейчас - от 3 до 7 минут.

Методики совершенствуются: раньше - отпечатки пальцев, опрос свидетелей, проверка данных по картотеке, сейчас - видеоданные, идентификация по ДНК, даже по геному.

Но чтобы граждане чаще обращались за помощью к полиции, нужно, чтобы полицейский вызывал уважение. Максуд Ярашев считает, что важны любые мелочи, включая внешний вид. Кстати, уровень удовлетворенности работой московской полиции стал заметно выше, отмечает полковник Ярашев.

«Во всяком случае, я знаю, что когда сам буду на пенсии, то без раздумий обращусь в полицию в случае чего», - убежден полковник Максуд Ярашев.  Дети братьев Ярашевых пока подрастают и профессию еще не выбрали. «Пусть пока учатся, дальше видно будет», - говорят отцы. Но сыновья уже рассказывают в школе о своих папах-полицейских. Одноклассники слушают с интересом. Так что и третье поколение Ярашевых в шаге от того, чтобы продолжить семейное дело.

Кому нужны «солнечные» взрослые?

О том, чтобы уехать из России, Ирина Хакамада даже думать не хочет. Но, похоже, жизнь вынуждает ее сделать этот шаг...

О дочке с синдромом Дауна, которую Ирина Хакамада родила в 42 года, она долго никому ничего не говорила. Потому что, когда Маша была совсем крохой, случайно услышала разговор интеллигентных людей, которые с презрением обсуждали официанта в кафе: «Этот даун такой урод! Смотреть противно. Зачем вообще таких рожают?!»

Перед Ириной же этот вопрос не стоял, хотя о диагнозе дочки она узнала на четвертом месяце беременности.

- Это выстраданный, желанный плод нашей любви. Володя, муж, залез в интернет, выяснил, что такие детки, как наша будущая малышка, могут быть счастливы. Если приложить усилия, у них все может получиться. Сказал: «Справимся», - вспоминает Ирина.

И они действительно справились, хотя растить и воспитывать Машу было очень непросто. Добрый, отзывчивый, солнечный ребенок, у которого нет ни зависти, ни злобы. Но у Маши не было и никаких рамок, которые бы сдерживали ее поведение. Девочка могла на людях делать все, что взбредет ей в голову.

- Это меня раздражало, - не скрывает Ирина. - Сначала я пыталась Машу научить, как себя вести. Не получилось – бросила: все, никуда не ходим. Потом поняла: не годится, это изоляция, мы ничему не учимся. У обычного ребенка в голове что-то вроде сканера: он сам понимает: ага, здесь надо так себя вести, здесь - вот так. А у детей с синдромом такого «скана» нет - их этому надо научить.

Шаг за шагом они проходили этот путь. Давали конкретные инструкции – не кричать, не падать под стол, не убегать, не приставать к незнакомым людям с вопросами. Маша впитывала. Развивали ее всесторонне: языки, плавание, ролики, велосипед. Для обычного ребенка это самые простые занятия, а для Маши – маленький подвиг. Рисовать, лепить, играть в любительском театре – все ее мечты мама с папой сделали реальностью.

- Еще она обожает петь, правда, долго это выносить невозможно, - смеется Хакамада. – Маша знает миллион советских песен, обожает Киркорова и Пугачеву. Алла Борисовна однажды приехала к ней на день рождения, подарила кучу платьев — это был праздник!

Скоро Маше 18. Правда, выглядит она лет на 14. «Мозги у нее то на 25, то на 12», - говорят родители. Они уже подобрали дочке профессию – Маша учится в колледже на озеленителя. Правда, надежды на то, что ее дочь сможет найти работу, чтобы обеспечить себя, у Ирины Хакамады нет.

- Самое ужасное, что ты понимаешь: тебе нужно жить вечно; осознаешь, что ее счастливый мир обустраиваешь ты, а ты — смертная, - с горечью говорит Ирина. – На Западе для взрослых с синдромом есть и работа, и поддержка. А у нас… Если я помру, муж помрет, то этот ребенок никому в России будет не нужен, никому…

Марина Лепина