КОНСТАНТИН СМЕРТИН

      Внимание, микрофон включён!

(Несколько историй из жизни радиокомментатора)

Судьбе было угодно, чтобы профессия теле-радиожурналиста стала главной в моей жизни.  С самого детства я любил слушать передачи Первой программы Всесоюзного радио, выпуски программ радиостанции «Юность», а после открытия вещания радиостанции «Маяк», в свободное время следил за его эфиром. Но представить, что через несколько лет сам буду входить в студии сначала Центрального радиовещания на Зарубежные страны, расположенные на Пятницкой улице, 25, а   спустя несколько лет включать микрофон той самой радиостанции «Маяк», вещавшей из студии Останкинского Теле-радио комплекса и подумать не мог.  

Первая моя двадцатиминутная   программа, посвященная юноше-музыканту, участнику Великой Отечественной войны 1941-1945-го годов, прозвучала 9-го мая 1968-го года.  Как оказалось, она предопределила будущую профессию в то время выпускника Музыкального училища. Подчеркну, полвека назад я не мог даже предполагать, что со многими ведущими, режиссерами, журналистами, дикторами, чьи голоса слышал в эфире, через несколько лет буду в студии вместе вести передачи.   Тем более, сложно было представить, что коллеги расскажут мне об удивительных и курьёзных, но реальных событиях, порой, так похожих на радиобайки:

История первая, «ядрёная».

Была середина 80-х годов.  К тому времени Главная редакция радиовещания на страны Ближнего и Среднего Востока, входившая в состав Центрального радиовещания на Зарубежные страны, в которой я уже немало лет    проработал редактором, располагалась на десятом, самом верхнем этаже корпуса Гостелерадио.  Как-то по работе мне понадобилось спуститься в фойе комплекса, в фонотеку. На седьмом в лифт вошла молодая, чем-то очень озабоченная женщина, кажется, норвежка, диктор-переводчик Главной редакции вещания на страны Западной Европы. В её руках был текст, видимо, весьма оперативной новости, которую через несколько минут было необходимо озвучить в эфире.

На миловидную сотрудницу было жалко смотреть: её лицо побледнело, в глазах читалось недоумение. Как оказалось, причиной волнения диктора стала элементарная опечатка - всего одной буквы - «ё». Видимо, ошибку в спешке допустила машинистка, перепечатывавшая новость на «цинк» -  матрицу, с которой в то время, когда еще не было ни Интернета, ни современных средств распространения информации, сообщения для редакций и отделов Иновещания в типографии Комитета   тиражировали механическим способом. Что поразительно, никто из редакторов, торопливо вычитывавших текст, не обратил должного внимания на ту курьезную   опечатку.

Обращаясь в лифте к стоявшим рядом журналистам, взволнованная женщина, как оказалось, совсем недавно ставшая работать на   Иновещании, дрожащим голосом спросила: «Коллеги, скажите, что такое «ядрёная война»? 

История вторая.  Г- в- рит   М- с-ва.   

Сотрудники Центрального радиовещания на Зарубежные страны (сокращенно-Иновещания), передачи для слушателей региональных отделов, готовили на 79 языках народов мира. Записывались выпуски в закреплённых за ними аппаратных. При необходимости пленки «шлифовались» в небольших монтажных, размещавшихся с пятого по десятый этаж в техническом крыле Радиокомитета. Во время записи вместе с режиссером и выпускающим редактором соответствующего отдела в студии работал оператор.  На эту должность нередко брали совсем юных девушек, которые после нескольких месяцев обучения и непродолжительной практики под руководством более опытных коллег, начинали работать самостоятельно. 

Операторов Иновещания учили основательно. Требования были очень серьезными. Все эфирные тексты, в обязательном порядке записывавшиеся дикторами на пленку, затем визировалась и оператором, и выпускающим редактором. На ракорде указывалось название передачи, звучание, отдел.  А поскольку сразу, без запинок, записать весь текст удавалось не всегда, отдельные его части диктор перечитывал по нескольку раз.  Остатки предыдущего варианта тщательно размагничивались. При этом оператор должна была тщательно следить, чтобы на пленке не оставался технический брак неудачной версии: щелчки, призвуки, отдельные буквы... На это обращали особое внимание молодых коллег.  Но, порой, при отсутствии оператора, передачи записывал один режиссёр. 

Однажды, после полугодичного обучения и непродолжительной практики, малоопытную   девушку - оператора срочно направили на работу в монтажную, в которой «шлифовались» передачи на одном из редчайших африканских наречий. Оказавшись старательной и ответственной сотрудницей, оператор делала всё так, как учили старшие коллеги. Отслушивая при оформлении записанный в студии режиссёром выпуск новостей, она обратила внимание на щелчки и непонятные посвисты, которые были отчетливо слышны в некоторых местах пленки.  К несчастью, бедную девочку никто не догадался   предупредить, что посвисты и щелчки - естественные звуки, из которого состояли отдельные слова редкого африканского языка.

Молодая сотрудница внимательно прослушала пленку новостного блока и убедилась в несомненном наличии на ней недопустимых, по её мнению, щелчков и призвуков.   Времени до начала эфира оставалось не так много.   Оператор   резво принялась вырезать из пленки эти «безобразия». Когда   работа подходила к завершению, в монтажную пришла выпускающий редактор. Увидев результат «чистки», она едва не упала в обморок. Вместо нормального текста, на пленке была настоящая каша.  Что-то, наподобие: «Г-в-рит М-с-ва».

Каким-то образом выпускающая выкрутилась. Дали предыдущий выпуск новостей, что-то успели перечитать. К счастью, чрезмерно старательную девушку серьёзно не наказали, а только пожурили.  Другим молодым операторам об этом случае коллеги рассказывали с улыбкой, но настойчиво предостерегали от подобной    ретивости.

История третья.   К вопросу о кроликах и тюльпанах.

Вспоминается такой случай. 1-го апреля то ли 1987-го, то ли 1988-го года в кабинете Заместителя Председателя на «летучку» собрались Главные редакторы всех подразделений Иновещания.  Обсудив подготовленный редакторами выпуск новостей, собравшиеся особо отметили оригинальную заключительную информацию. Текст её привожу по памяти:

«Советские ученые добились большого успеха в области   генетики и микрохирургии.  Они успешно скрестили кролика с тюльпаном. Исследователи     соединили нервные и кровеносные системы животного и растения, в результате чего тюльпан в течение довольно продолжительного времени успешно развивается на теле кролика. И, даже, дал бутон. Интересно, что в то время, когда кролик очень раздражен, - подчеркивалось в заключение информации, - красный тюльпан окрашивается в синий цвет».

Главные редакторы между собой потешались над удачной первоапрельской шуткой журналистов Главной редакции информации и пропаганды (ГРИП). В этот момент, присутствовавший на летучке    руководитель Главной редакции радиовещания на страны Африки товарищ NN, большой «оригинал» в восприятии юмора, вдруг на полном серьезе громко спросил коллег: «А когда кролик грустит, в какой цвет окрашивается тюльпан»?

Вернувшиеся с летучки коллеги потом рассказывали, что тишина в комнате повисла такая, какая возникает только в заключительной сцене спектакля «Ревизор», поставленного по одноимённому произведению Н. В.  Гоголя.                                                

Прошло всего несколько лет. Меня пригласили на работу музыкальным комментатором уже на радиостанцию «Маяк». Отношения с многочисленными коллегами сложились самыми теплыми и доверительными. Часто дикторы, имевшие большой опыт работы на радио и   киностудиях, в ведущих театрах страны, помогая мне, подсказывали правильные ударения в сложно произносимых иностранных словах, вошедших в употребление в последнее время.  Сообщали, где можно купить недавно выпущенные словари для сотрудников радио и телевидения с уточнёнными, нестандартными правилами произношения. 

Особенно часто мы общались с Валерией Владимировной Лебедевой, высоким профессионалом, очень добрым, улыбчивым и сердечным человеком. К несчастью, большой любительницей покурить, что в самом конце девяностых годов прошлого века стало причиной её преждевременного ухода из   жизни.

О Валерии Владимировне очень тепло отзывался её старший коллега, руководитель группы дикторов Всесоюзного радио Юрий Борисович Левитан.  Голос Лебедевой, невысокой, миловидной женщины знала вся страна.

Валерия Владимировна жила в Москве с дочерью Катей в скромной двухкомнатной квартире рядом с Большой Академической улицей, неподалёку от кинотеатра «Байкал».  Чтобы добраться до Телерадиоцентра, ей нужно было сделать две-три пересадки с автобуса на троллейбус, отнимавшие много времени.   Изредка, при нехватке времени и, когда позволяли средства, Валерия Владимировна приезжала в Останкино на такси.  Однако, уже тогда, в самом начале   90-х   годов, узкая Ботаническая улица, подходившая прямо к ОТРК, была плотно забита разнообразным транспортом. Особенно часто, загромождая дорогу, стояли троллейбусы. Шанс опоздать на эфир мог случиться, когда угодно.                                                                                       

История   четвёртая.  Московское время…    

В один из дней моего дежурства на «Маяке», у входа в здание АСК в Останкине ожидал приглашенных участников Музыкальной панорамы. В это время, выйдя из такси, быстрой походкой к комплексу направилась Лебедева. На ходу она нервно отыскивала в сумочке пропуск. Документ где-то затерялся. Возможно, в спешке Валерия Владимировна случайно оставила его дома.

До начала эфира оставались считанные минуты, а дежуривший на входе молодой милиционер никак не хотел пропускать её вовнутрь. Не помогло и мое подтверждение, что Валерия Владимировна уже много лет работает диктором на Всесоюзном радио. Молодой сержант был неумолим: без пропуска прохода нет! Чтобы разрешить проблему, дежурный предложил мне подняться в редакцию и выписать для Лебедевой разовый пропуск. На что ушло бы значительно больше пятнадцати минут, остававшихся до выпуска новостей. 

И тут выручила смекалка Валерии Владимировны. Подойдя вплотную к сержанту, посмотрев на часы, она вдруг четко произнесла своим теплым, бархатного тембра голосом, знакомые всем слушателям страны слова:   

-  Говорит Москва.  Московское время -  двенадцать часов!

Это произвело на милиционера ошеломляющее впечатление.  «Проходите, товарищ Лебедева», -  сказал сержант, отдал ей честь и пропустил в здание.  Эфир «Маяка» был спасен.

Валерия Владимировна, не один десяток лет проработавшая на Всесоюзном радио, знала массу   прелюбопытнейших и курьезных историй. Периодически она делилась ими со мной.

История пятая. С «участием» лошади.

Общеизвестен огромный вклад советских дикторов в звуковую летопись нашей страны. Их неповторимого тембра голоса   в годы Великой Отечественной войны (1941-1945гг.) и после неё, величественно доносившиеся из репродукторов, остались навсегда запечатлёнными на архивных плёнках, в воспоминаниях коллег. А также в благодарной памяти многочисленных слушателей старшего возраста.  

В   шестидесятые годы прошлого века Дикторской группе Всесоюзного радио, руководимой выдающимся мастером эфира, глубоко уважаемым мною Юрием Борисовичем Левитаном, поручались ответственные выпуски новостей на Первой программе.  Их готовили редакторы Главной редакции информации. Собственно, из неё в 1964-м году и вырос «Маяк».  До 1991-го года дикторы Всесоюзного радио     новости   читали попеременно в эфире «Маяка» и в студиях Первой программы радио. Некоторые дикторы участвовали в торжественных мероприятиях в   Кремлёвском Дворце съездов, в проходивших на Красной   площади парадах.   Подчеркну, что после изменения стиля вещания в январе 1991-го года на «Маяке» была создана собственная дикторская группа.

Обращусь к любопытному случаю на Первой программе радио. Нередко, чтобы   разнообразить информационный выпуск, облегчить его восприятие, в завершение   блока новостей редакторы подвёрстывали   материалы на бытовую тему.   Об   одной, почти невероятной, истории, связанной с таким выпуском, мне поведала Валерия Владимировна Лебедева.

В тот день с событиями в стране и за рубежом слушателей знакомил диктор-художник Владимир Борисович Герцик. Завершала подборку информация о некоем человеке, увидевшем, что в водоёме тонет женщина. Мужчина, проходивший неподалёку от несчастной, немедленно бросился в воду и, совершив героический поступок, её спас.

Валерия Владимировна очень красочно пересказала, как коллега прочёл фразу «…тонула женщина». Затем Владимир Борисович, как вспоминала Лебедева, на мгновение остановился и, неожиданно для себя и окружающих, вставил короткую фразу, которой не было в тексте выпуска «Последних известий»: «А рядом тонула лошадь». Возникла еще одна краткая пауза.  Режиссер и оператор едва не остолбенели.  Несмотря на сложившуюся неординарную ситуацию, опытнейший диктор   быстро из неё выкрутился.  И уверенно завершил чтение выпуска новостей. 

Казалось, все прошло почти незаметно.  Но, не тут-то было.

Примерно через две недели на стол очень требовательного Председателя Гостелерадио Сергея Георгиевича Лапина референты положили письмо слушателя - ветерана, выражавшего недоумение: «почему товарищ диктор, детально рассказавший о спасении женщины, ничего не сообщил о том, что же стало с лошадью»? Лапин запросил текст выпуска и пленку с контрольной записью, в то время хранившуюся на радио не менее месяца.  Тут-то курьёз и раскрылся.

Впрочем, по словам Валерии Владимировны, учитывая заслуги мэтра, на голову Владимира Борисовича, вызванного «на разборку» к Председателю Гостелерадио, руководство метать молнии, не стало.  Но, видимо, разговор все же был крутым, так как диктор вышел из приемной белым, словно мел.   Случай этот получил такую огласку, что неугомонные коллеги-шутники в коридорах радио еще долго произносили крамольную фразу: «А рядом тонула лошадь»….            

Пора вспомнить еще об одном необычном событии -  очень позабавившей меня истории, рассказанной удивительной женщиной, талантливым режиссером Всесоюзного радио, незабвенной Екатериной Павловной Тархановой. 

В семидесятые – восьмидесятые годы прошлого века большой популярностью у слушателей Первой программы радио пользовалась программа «Музыкальный глобус», звучавшая днём по субботам. Специальные материалы для него готовили как редакторы Всесоюзного радио, так и журналисты-международники. Среди дикторов, озвучивавших программу в здании Дома звукозаписи на улице Качалова 24, как сокращенно тогда говорили, ДЗЗ, в дни записи материалов о культуре арабских стран мне доводилось встречать хорошо известного слушателям Виктора Татарского. Бессменным режиссером программы, как я уже отмечал, была   Екатерина Павловна Тарханова.

Однажды, после завершения записи, Екатерина Павловна, большущая любительница затянуться дымком папиросы, стала в красках описывать театральные и радийные были, свидетелем которых она была. Громко рассмеявшись, режиссёр поведала курьезную историю, которая случилась с упоминавшимся выше Владимиром Борисовичем Герциком, одним из самых известных и уважаемых дикторов Всесоюзного радио.

История заключительная: В залке замка.

Следует отметить, что, начиная со второй половины шестидесятых годов прошлого века, по Третьей программе Всесоюзного радио из разных залов Москвы регулярно транслировались концерты классической музыки, периодически передавали   лучшие оперные спектакли из Большого театра СССР.  Перед началом каждого действия дикторы Всесоюзного радио знакомили слушателей с либретто исполняемой оперы, в антрактах напоминали имена и звания артистов. Порой, при затянувшемся антракте, многоопытные ведущие от себя добавляли несколько слов о публике, находившейся в зале. Маленькая комната, из которой они тогда выходили в прямой эфир, располагалась на самом верхнем ярусе Большого театра, буквально под   его крышей. 

- В жаркие летние дни, - рассказывала Екатерина Павловна, - там бывало душно, как в пустыне Сахара.  Вести передачу в течение нескольких часов в таких условиях было очень нелегко. Особенно, если позволить себе пропустить   рюмку - другую   горячительного. 

Мэтр Всесоюзного радио Владимир Герцик, которого именовали - диктор-художник, обладатель приятного, тембрального голоса, неоднократно проводивший прямые эфиры из Большого театра, среди своих коллег был известен, как любитель пропустить стаканчик доброго винца. Что, впрочем, по словам Тархановой, никоим образом не мешало ему быть в прекрасной профессиональной форме. В один из особенно жарких июльских дней   Герцику по рабочему графику предстояло из главного музыкального театра страны провести очередной прямой эфир.  В тот день на сцене Большого в прекрасной постановке шла опера «Риголетто» всемирно известного итальянского композитора Джузеппе Верди. 

- Как обычно, - рассказывала Тарханова, - элитный ведущий, досконально зная свою «плепорцию», незадолго до   начала   спектакля     решил «слегка побаловаться» винцом.  И все было бы нормально, да не учел мэтр, что помещение театра днем на солнце буквально раскалится. Тем не менее, первое действие оперы завершилось без всяких замечаний. После антракта, к началу второго отделения, жара на Герцика подействовала   далеко не лучшим образом. Заменить его было некем, предстояло продолжать знакомить слушателей с содержанием либретто спектакля.  

Краткое содержание второго действия оперы начинается так: «Замок.  В зале замка пьяный Герцог…» 

Первое слово Герцик произнес без запинки.  Но два следующих -  вместо: «В зале замка» превратились - «В зАлке зАмка». Несколько раз подряд Владимир Борисович старался верно произнести   фразу: «В зале замка».   И всякий раз у него получалось одно и то же: «В залке замка».

Почувствовав, что исправить положение быстро и незаметно не удаётся, диктор собрался и решительно прочел:   

- В зАлке зАмка -  и продолжил … - «пьяный Герцог».

- Что в этот момент почувствовал маститый ведущий, - продолжала Екатерина Павловна Тарханова, - мне сказать трудно.  Может быть, почудились козни коллег, решивших   подколоть его фразой «пьяный Герцог». Возможно, вместо этих слов Владимиру Борисовичу в жарком летнем мареве привиделись слова «пьяный Герцик».  Кто знает?  Но, в тот же миг, на всю страну, в прямом эфире, на фортиссимо прозвучал громоподобный, возмущенный вопль задетого за живое   маэстро: 

- Пьян-н-ый    Герцик?

Режиссер спектакля и все, кто слышал этот возглас, от неожиданности подпрыгнули на месте и, буквально, покатились со смеху.

- Мгновенно среагировав, - продолжала Екатерина Павловна, - вот вам пример истинного профессионала - ведущий спектакля резко изменил интонацию и очень задушевно произнес:

- Я и говорю: в зАлке зАмка - пьяный Герцог! 

Надо ли подчеркивать, что коллеги Герцика еще долго вспоминали и пересказывали друг другу тот курьезный случай, происшедший с   радиоведущим в один из жарких летних дней двадцатого века.