ОТЧЕТ НЕМЕЦКОГО ВРАЧА О МУЧЕНИЯХ ОСТАРБАЙТЕРОВ

Уже больше 75 лет как закончилась Великая Отечественная война. Одни — миллионы — полегли в землю за те коварные четыре года, другие вернулись, трудились, восстанавливая разрушенное, а потом также полегли в землю — пришло их время. Но голоса их не могут умолкнуть. Они взывают нас не забывать ужасы  войны — ведь столько горя она принесла и  приносит! И когда сейчас играются словами, демонстрацией боевого оружия, словно дрязня и призывая снова «померяться» силами, то хочется воплем участников тех страшных событий напомнить людям: молитесь о мире!  Знайте, что война — это трагедия, и не дай Бог нам в нее погрузиться!

Показания бывшего старшего врача лагерей для иностранным рабочих концерна Крупна в г. Эссене о бесчеловечных условиях содержания рабочих из оккупированных восточных областей (остарбайтеров).

(Речь идет об угнанных на работы в Германию)

гор. Эссен                15октября 1945 г.

Я, Д-р Вильгельм ЕГЕР, заявляю под присягой следующее:

Моя фамилия д-р ЕГЕР Вильгельм, практикующий врач в Эссене (Германия) и окрестностях. Я родился 2 декабря 1888 г. в Германии и проживаю в настоящее время в Кетвич, Засгенхольц, 6, Германия.

Я добровольно и без всякого нажима делаю нижеследующее заявление. Мне за это не обещано никакого вознаграждения.

1 октября 1942 г. я стал старшим лагерным врачом в рабочих лагерях для иностранцев у Круппа и ведал санитарным наблюдением за всеми рабочими лагерями Круппа в Эссене.

Одной из моих задач было — докладывать своему начальству на заводах Круппа о физическом и санитарном состоянии в лагерях.

Занимаясь своей работой я посетил все крупповские лагеря для иностранных гражданских рабочих и, основываясь на своих личных знаниях, могу дать следующие показания:

Свою работу я начал с полного инспектирования лагерей. В это время, в октябре 1942 г., я застал следующее положение: восточные рабочие и поляки — в дальнейшем я буду употреблять выражение «восточные рабочие» как для восточных рабочих, так и поляков,— работавшие на заводах Круппа в Эссене, были размещены в следующих лагерях: Зойманнштрассе, Гриперштрассе, Шпенглерштрассе, Германиаштрассе, Капитан-Леманнштрассе, Лехеншуле и Кремерплатц (улицы могут называться и по-другому, так как написано неразборчиво).

Все лагеря были обнесены колючей проволокой и строго охранялись. Условия во всех лагерях были крайне плохими.

Лагеря были переполнены. В некоторых лагерях размещалось вдвое больше людей, чем это позволяли здоровые условия. Содержавшиеся в лагере Кремерплатц располагались в кроватях в три яруса. В других лагерях были двухъярусные кровати. Инструкции управления здравоохранения требовали минимального расстояния между кроватями 50 см. Однако в этих лагерях интервал между кроватями составлял самое большее 20— 30 см.

Пища для восточных рабочих была совершенно недостаточной. Восточные рабочие получали 1 тыс. калорий в день, менее чем минимум для немцев. В то время как немецкие рабочие, занятые на тяжелых работах, получали 5 тыс. калорий в день, восточным рабочим, выполнявшим те же самые работы, выдавалось в день только 2 тыс. калорий. Восточные рабочие получали пищу лишь два раза в день и свою порцию хлеба. В том числе один раз им выдавался лишь жидкий водянистый суп. Я был не уверен, получали ли восточные рабочие в действительности предназначенный им минимум. Позже, в 1943 г., когда я проверял пищу, которая готовилась на кухнях, оказалось, что в ряде случаев продукты восточным рабочим не выдавались полностью.

План снабжения предусматривал небольшое количество мяса в неделю. Вместо него разрешалось употреблять только неполноценное мясо, которое состояло или из туберкулезного лошадиного или же забракованного ветеринаром мяса. Обычно это мясо варилось в супе.

Одежда восточных рабочих была совершенно недостаточной. Они спали и работали в том же самом платье, в котором прибыли с востока. Почти все из них не имели пальто и поэтому были вынуждены в холодную и дождливую погоду в качестве пальто использовать одеяла.

Недостаток обуви заставлял многих рабочих идти босиком на работу даже и в зимнее время. Было доставлено некоторое количество деревянных ботинок, однако ботинки эти были устроены таким образом, что у их владельцев болели ноги. Многие рабочие предпочитали лучше идти босиком на работу, чем переносить боли, которые вызывались ношением деревянных ботинок. Кроме этих деревянных ботинок до конца 1943 г. рабочие никакой одежды не получали. Впоследствии некоторые из них получили синие рабочие костюмы. Насколько мне известно, выданные однажды синие костюмы были единственной одеждой, которую они получили со дня их прибытия до вступления американских войск в Эссен.

Санитарные условия были особенно плохими. На Креерплатц, где в комнаты старой школы было согнано примерно 1200 восточных рабочих, санитарные условия были просто невозможными. На 1200 человек имелось всего 10 детских клозетов. В Лехеншуле было 15 детских клозетов на 400—500 восточных рабочих, которые там были размещены. Экскременты заражали пол этих уборных. Возможность мыться была также очень ограничена.

Снабжение медицинскими инструментами, бинтами, лекарствами и другими медикаментами первой необходимости было совершенно недостаточным в этих лагерях. Поэтому можно было лечить только самые тяжелые болезни. Число заболевших восточных рабочих вдвое превышало число больных немецких рабочих. Особенно широко был распространен туберкулез. В процентном отношении среди восточных рабочих было в четыре раза больше случаев заболевания туберкулезом, нежели среди немцев (немцы — 0,5%, восточные рабочие — 2%).

В Лехеншуле примерно 2,5 % восточных рабочих имели открытый туберкулез. Татары и киргизы больше всего страдали от этой болезни. Когда они заражались ею, то падали как мухи. Причиной этому были плохие условия содержания, плохое качество и недостаточное количество пищи, переутомление и недостаточный отдых.

Сыпной тиф также был распространен среди этих рабочих. Вши, разносчики этой болезни, бесчисленное количество блох, клопов и другие паразиты мучили содержавшихся в этих лагерях. В результате грязных условий содержания в этих лагерях почти все восточные рабочие страдали кожными болезнями. Недостаток питания вызывал сердечные болезни, воспаление почек и...

В случае болезни рабочие до тех пор должны были ходить на работу, пока они не получали подтверждения лагерного врача о нетрудоспособности.

В лагерях Зойманнштрассе, Гриперштрассе, Германиаштрассе, Капитан-Леманнштрассе и Лехеншуле не было ежедневного врачебного приема. Эти лагеря посещались соответствующими лагерными врачами лишьь каждый второй или третий день. Вследствие этого рабочие, несмотря на свою болезнь, должны были ходить на работу до появления врача.

Я делал все от меня зависящее, чтобы, насколько это возможно, улучшить эти условия. Я настоял на том, чтобы были построены новые бараки, чтобы рассредоточить переполненные лагеря. Несмотря на это, лагеря все еще оставались переполненными, хотя и не в такой степени, как раньше. Я попытался улучшить плохие санитарные условия на Кремерплатц и в Лехеншуле, построив временные уборные. Но этого было слишком мало для того, чтобы вызвать большие изменения плохих условий. Я дал заказ на дополнительные медикаменты.

С началом больших воздушных налетов в марте 1943 г. условия содержания в лагерях все более ухудшались. Проблема размещения, питания и медицинского обслуживания стала более актуальной, чем когда-либо раньше.

Рабочие жили в развалинах своих бывших бараков. Использованные, потерянные или уничтоженные медикаменты и бинты было трудно возместить. Случалось, что снабжение водой лагерей прерывалось полностью от 8 до 14 дней. Мы устроили тогда в лагерях несколько временных уборных, однако их было слишком мало, чтобы изменить плохие условия.

После воздушных налетов в марте 1943 г. много восточных рабочих мы поместили прямо на заводах Круппа. Один угол заводского здания, в котором они работали, был отделен досками. Рабочие дневной смены спали там ночью, а рабочие ночной смены — днем, несмотря на большой шум, который постоянно стоял в заводских помещениях. Я думаю, что такое положение продолжалось до прихода американских частей в Эссен.

Чем больше налетов совершалось на Эссен, тем хуже становились условия. 28 июля 1944 г. я сообщил своему начальству:

«Больничный барак Рабенхорст находится до того в плохом состоянии, что не может быть вообще речи о каком-то больничном бараке. Дождь проникает везде и всюду. Размещение больных поэтому не представляется возможным. Это пагубно отражается на использовании рабочих, так как больных невозможно вылечить».

В конце 1943 или начале 1944 г. — точную дату теперь не помню — я получил разрешение посетить 1 мая лагеря для военнопленных. Мое инспектирование показало, что условия содержания в этих лагерях были еще хуже, чем те, которые я застал в лагерях для восточных рабочих в 1942 г. Медицинские предметы первой необходимости почти отсутствовали. Я пытался изменить эти невозможные условия, связавшись с соответствующими военными органами, обязанностью которых являлось медицинское обслуживание военнопленных. Мои неоднократные усилия были безуспешными. После того как я в течение двух недель постоянно являлся в военные органы, я получил в общей сложности 100 таблеток аспирину более чем для 3 тыс. военнопленных.

Лагерь для французских военнопленных на Ноггератштрассе был разрушен во время воздушного налета, и военнопленных разместили почти на полгода в собачьих конурах, писсуарах и старых печах-духовках. Собачьи конуры имели 1 м высоты, 3 м длины и 2 м ширины. В каждой из конур спало 5 человек. Военнопленные должны были вползать в эти собачьи конуры на четвереньках. Столов, стульев и шкафов в этом лагере не имелось. Не хватало также одеял. Воды не было во всем лагере. Имевшие место врачебные осмотры должны были проводиться под открытым небом. Об этих условиях многое было сообщено в отчете д-ра Штиннесбек от 12 июня 1944 г., где он говорит:

«...В лагере содержится еще 315 пленных. Из них 170 — живут не в бараках, а в шлюзообразном сооружении на железнодорожном участке Эссен — Мюльгейм в направлении Груннертштрассе. Это шлюзообразное сооружение сырое и не приспособлено для продолжительного пребывания там людей. Остальные военнопленные размещены на 10 предприятиях крупповских заводов. Врачебное обслуживание их осуществляет французский военный врач, который много хлопочет об обеспечении своих земляков. К несению санитарной службы привлекаются также больные с заводов Круппа. Эта служба выполняется вне лагеря в нужнике сгоревшего хозяйства. В бывших писсуарах помещаются постели 4 французских санитаров. В распоряжении больных имеются две расположенные друг над другом деревянные кровати. Лечение производится в основном под открытым небом. В дождливую погоду врачебные приемы происходят в вышеназванном тесном помещении.

Такое положение недопустимо. Нет столов, стульев, шкафа, воды. Не представляется возможным вести больничную книгу. Снабжение лечебным и перевязочным материалом крайне недостаточно, хотя для оказания первой помощи доставляются часто с завода тяжелораненые, которым здесь должна быть сделана перевязка, прежде чем их можно будет направить на стационарное лечение. Все чаще поступают также жалобы на питание, справедливость которых подтверждается охраной. При таких условиях надо рассчитывать на распространение болезней и потерю рабочей силы...»

В отчете от 2 сентября 1944 г. я писал своему начальству у Круппа:

«...Лагерь для военнопленных на Ноггератштрассе находится в ужасном состоянии. Люди живут в хранилищах для золы, собачьих конурах, старых печах-духовках и самодельных хижинах. Продовольствия едва только хватает. За размещение и снабжение несет ответственность Крупп. Снабжение медикаментами и перевязочным материалом было настолько плохим, что во многих случаях нельзя было вообще производить лечение...»

В лагере Хумбодтштрассе жили итальянские военные интернированные. Когда лагерь во время воздушного налета был разрушен, итальянцы убыли и на их место были вселены 600 евреек из концентрационного лагеря Бухенвальд для работы на заводах Круппа. Во время моего первого посещения этого лагеря я установил лиц, которые имели гноящиеся открытые раны и другие болезни. Я был первым врачом, которого они видели за 14 дней. Лагерного врача там не имелось. Даже отсутствовали лечебные и перевязочные средства. Женщины не имели ботинок и ходили босиком. Их единственным платьем являлся мешок, в котором были прорезаны дыры для рук и головы. Их волосы были сострижены.

 Лагерь был обнесен колючей проволокой и строго охранялся служащими СС. Питание в этом лагере было крайне скудным и особенно плохим. Жильем им служили руины бывших бараков и не предоставляли им защиты от дождя и других атмосферных условий. Я сообщил своему начальству в одном докладе, что охрана СС находилась и спала вне жилых помещений, так как никто не осмеливался войти в лагерь без того, чтобы не быть подвергнутым нападению 10, 20 или 50 блох. Один назначенный мною лагерный врач отказался снова идти в лагерь, после того как он совершенно был искусан.

Я и сопровождавший меня господин Гроне после двукратного посещения покинули лагерь сильно искусанными и с большим трудом смогли избавиться от блох и паразитов. Когда я оставил лагерь, то мои руки и все тело были покрыты шишками. Я потребовал у своего начальства при Круппе предпринять необходимые шаги для того, чтобы произвести дезинфекцию лагеря и тем самым положить конец этим невыносимым условиям в отношении паразитов. Несмотря на эти отчеты, во время второго посещения лагеря, 14 дней спустя, я не нашел улучшения санитарных условий.

Когда иностранные рабочие были настолько больны, что не могли работать, или были неспособны к производству дальнейших работ, их передавали на биржу труда в Эссен, а оттуда направляли в лагерь Фридрихсфельд. Среди лиц, которые передавались в распоряжение биржи труда, находились тяжело больные туберкулезом, неврозом, малярией, раком, старческой слабостью и общей слабостью. Я сам не знал условий в лагере Фридрихсфельд, так как я там никогда не был. Мне известно только, что лагерь этот был местом, куда направлялись рабочие, которые Круппу были больше не нужны.

Мои коллеги и я сообщили об упомянутых выше фактах господину Ин, директору фирмы Фрид. Крупп А. Г., д-ру Виле, домашнему врачу д-ра Густава Круппа фон Болена и Гальбах, ст. начальнику лагеря Купке и несколько раз управлению здравоохранения Эссен.

Кроме того, я знаю, что эти господа также и сами осматривали лагеря.

Подпись: (д-р Вильгельм Егер)

Еженедельно в Германию прибывает от 8 до 10 тыс. гражданских русских, которые представляют собой отличную рабочую силу. Они обладают хорошими практическими знаниями, работают точно и в таком темпе, какого немецкий рабочий в настоящее время выдержать не может.