ВИКТОР ЕРОФЕЕВ: «ПИСАТЕЛЬ ВСЕГДА ДОЛЖЕН БЫТЬ В ОППОЗИЦИИ К ВЛАСТИ»

Его обожают, его презирают. И за романы, и за специфическое отношение к жизни.

И то и другое писателю, которому недавно исполнилось 70 лет, в радость, лишь бы не было равнодушных. Сам точно не из таковых. Хотя причислить Ерофеева к какой-либо категории весьма непросто. То ли безудержный романтик, то ли прожженный циник - не разберешь...

ЭЙФЕЛЕВА БАШНЯ И ГОЛЛИВУД

- Виктор, скажите, в каком возрасте к вам пришло понимание того, что вы писатель талантливый, удачливый...

- Мои родители не имели прямого отношения к литературе. Мама долгое время вообще не признавала меня, считала, что есть только Трифонов и Аксенов, а я с ними почему-то дружу...

Вообще, главное в писательском моменте - это, пожалуй, страсть. Писательство и рождается из страсти, влечения к чему-то, да такого, что удержаться не в силах. Потом к этой страсти подключается воображение. Вот едешь по той же Франции и начинаешь придумывать какие-то истории...

А еще писательство рождается от вранья. Я бабушке в свое время писал в Москву, что залез на Эйфелеву башню. Врал так вдохновенно! И она верила. Вот тогда, наверное, и почувствовал себя писателем. А откуда берется писательская энергия, лучше и не разгадывать. Иначе она сразу пропадет, превратишься в импотента.

- Вы получили известность после выхода романа «Русская красавица», который был напечатан и в России, и в Европе. Тогда во французских газетах писали: «Елисейские поля украшены портретами русского писателя». Слава вам голову тогда не вскружила?

- Ну я не очень люблю это слово. Потому что, как говорят ханжи, слава - большое искушение, и писатель, у которого она есть, просто вульгарен, пошл и отвратителен. Я не стану с этим спорить, но полагаю, что если у тебя нет успеха, то бедность, страх перед будущим и различные фобии, то есть бесславие - гораздо отвратительнее...

Про «Русскую красавицу» могу сказать, что написал этот роман всего за два месяца. Он стал одной из самых популярных книг десятилетия. И если вы меня спросите, что я сделал для этого, с кем договорился, как пиарился, то честно вам отвечаю: ровным счетом ничего!

Тут сыграла свою роль случайность. Да, роман случайно отправили в издательство, случайно отвезли на французскую книжную ярмарку. За пять дней его прочитали издатели разных стран, и 14 лучших издательств мира купили права на издание. В этом плане я оказался просто везунчиком.

- А правда, что в Голливуде хотели снять по роману фильм, а вы им отказали? И если да, то не жалеете ли теперь об этом?

- Да, так все и было. Наша встреча произошла в Лондоне: выяснилось, что голливудские киношники романа еще не читали. Они мне говорят: «Вы расскажите содержание «Русской красавицы», мы вам даем три минуты. Если это будет окей - мы берем роман...

И они такие красавцы сидят, в таких невероятных одеяниях, офис огромный - ну чего говорить, просто сказка! За полторы минуты я им чего-то наплел. «Берем!» - говорят. Договор привезли на следующий день.

Но перед тем как ставить свою подпись, решил я посоветоваться со своим американским агентом, надо ли мне это. Тот сказал: «Знаешь что, тебя не допустят ни к сценарию, ни к выбору актеров, ни к выбору режиссера. Но ты получишь кучу денег. Кучу! Хватит на всю жизнь».

Я так посидел, подумал: зачем мне нужны эти деньги, если сделают какой-то чудовищный фильм и я стану его рабом? Потому что мне предложат написать потом «Китайскую красавицу», «Американскую красавицу», и я всю жизнь буду писать такую дрянь... И отказался.

Да, это, наверное, редкий случай, когда писатель отказался от голливудского договора. Сейчас жалею, но больше не предлагают.

«МОСКВА – ПЕТУШКИ» и КГБ

- Как часто вас путают с вашим однофамильцем Венедиктом Ерофеевым, автором романа «Москва - Петушки»?

- Сейчас уже все реже. Его ведь нет на свете уже больше 27 лет. А раньше бывало, конечно. И однажды перепутали так, что мало не покажется.

Представьте себе: еще советская Москва, в столице консулом Голландии назначают некого Билла. В водовороте событий он становится важным человеком, потому что переправляет через консульство евреев. Как-то пригласил к себе поужинать. Приехал я в назначенное время в дом с милицией и колючей проволокой. У стола стоят и выпивают штук десять консулов разных западных стран: французский, немецкий, канадский, американский...

Пьем джин с тоником, курим американские сигареты. В какой-то момент Билл куда-то уходит и возвращается с книгой... «Москва - Петушки» на голландском! То есть понимаете: меня пригласили, накормили, я им все рассказал, что в стране творится, и вдруг - не тот!..

Но это только начало. Билл кладет на стол книгу, говорит: «Виктор, мы собрались здесь, потому что только что из Голландии я получил книгу и хочу вам ее вручить». Ужас меня охватывает чудовищный. Смог только сдавленно прошептать: «Билл, это не моя книга».

Он смотрит на меня непонимающим взглядом. Разворачивает обложку. И я вижу на книге «Москва - Петушки»... свою фотографию! И еще автор обозначен - Виктор Ерофеев. Собираюсь с силами, как-то пытаюсь объяснить, что произошла ошибка, это книга другого Ерофеева...

И вдруг у консула в глазах просветление. Он поднимает палец вверх, молча обводит им потолок и стены, намекая на то, что нас подслушивают сотрудники КГБ. Громко произносит: «Виктор, понимаю, что это не вы писали» - и, как проститутки в польских фильмах, жирно подмигивает мне глазом.

Конечно, после этого я поспешил уйти, а потом представил, как консулы стоят и обсуждают судьбу писателей в Советском Союзе, которые даже свою книгу боятся взять в руки.

- Вы никогда не скрывали, что находитесь в оппозиции к любой власти. В советское время вас дважды исключали из Союза писателей. Нынешнюю власть тоже особо не жалуете?

- Ну да, писатель и вообще творческий человек, если он по-настоящему такой, должен быть в оппозиции к власти. Потому что при любой власти мы живем хуже, чем достойны жить.

- Не поэтому закрылась ваша телепрограмма «Апокриф» на канале «Культура»?

- Да нет, там другая история, но тоже не самая приятная... Кстати, с этого канала мне недавно позвонили, поздравили с юбилеем, хотели взять интервью. Я вначале думал послать их куда подальше, но потом решил, что для них это будет почетно, а не обидно.

Вообще, если женщину, к примеру, посылают на детородный орган мужской, то это почетно для нее и должно ей льстить. А звонила с этого канала как раз женщина. Поэтому я просто отказался и все.

СЕРЕБРЕННИКОВ И «БЕСЫ»

- Правда, что среди друзей ваших теперь больше режиссеров, чем писателей, и почему? Коллеги по перу надоели своим нытьем, дрязгами, интригами?

- Не без этого. Хотя в любой творческой среде этого «добра» хватает. Просто сейчас режиссеры перехватили у писателей эстафету и выступают с теми социальными «пожеланиями», которые нашей стране нужны. И спасибо им, я с ними целиком.

- Кстати, вы написали пьесу по заказу одного гонимого теперь режиссера. Какова ее судьба?

- Отвечу, только очень пунктирно. Да, пьеса, название которой я не могу вам пока сказать, написана по заказу Кирилла Серебренникова для «Гоголь-центра», где, кстати, уже идет спектакль по «Русской красавице». Работать над постановкой должен был режиссер Владимир Мирзоев.

Но что дальше, я пока не знаю. Мы уже фактически договорились, но потом с Кириллом случилось такое происшествие - по Достоевскому, прямо скажем, если не хуже,  - что дальше просто ничего не понятно...

Сейчас вообще Достоевского обязательно надо читать. И «Братья Карамазовы» актуальны, и про Раскольникова. И особенно «Бесы». Все персонажи этих романов сейчас как будто выскочили из романов Федора Михайловича...

- Ну и напоследок о радостном. Вы же скоро станете молодым отцом...

- Да, я каждой жене подарил по ребенку, у меня их трое... Точнее, скоро будет трое - в декабре должна родиться дочка. Внучка у меня будет старше, чем дочка. Но какая разница...

Андрей Князев