|
 ЕСЛИ ПРИШЛА БЕДА, ТО ОНА НЕ ОДНА...
В результате мощного наводнения в долинах рек Ия, Уда, Чуна, Бирюса, Ока – левых
притоков Ангары – было уничтожено по меньшей мере 1200 жилых домов и затоплено
ещё несколько тысяч, погибло не менее двадцати пяти человек. По
предварительным оценкам, один только прямой ущерб составил не менее 29
миллиардов рублей. Потребуются долгие годы, чтобы пострадавшие от большой воды
поселения смогли восстановиться и вернуться к нормальной жизни. А Иркутская
область уже переживает следующую катастрофу – с лесными пожарами, на этот раз не
на юге, а на севере, где развивается мощная засуха.
Наводнение вызвало много разговоров и слухов о возможных его причинах – как
серьёзных, так и фантастических. К последним можно отнести, например, якобы
искусственно вызванные для тушения лесных пожаров осадки или сброс воды с
водохранилищ ангарского каскада. На самом деле искусственно можно вызвать лишь
слабые дожди на очень небольшой площади – иначе никаких проблем с тушением
пожаров давно бы уже не было, а водохранилища, как и сама Ангара, находятся ниже
по течению от пострадавших поселений.
Дикий лес дождя не боится
Главной реальной причиной наводнения стали рекордные осадки, выпавшие в горах
Восточного Саяна, ну а усугубило ситуацию таяние остатков снега в высокогорьях и
незащищённость расположенных вдоль рек поселений от вполне вероятных на таких
территориях наводнений.
К числу дополнительных причин, вне всякого сомнения, можно отнести и состояние
лесов в верховьях и в среднем течении рек. Лес вообще играет очень важную
водорегулирующую роль, заключающуюся, в числе прочего, в предотвращении или
смягчении паводков и наводнений. Там, где дикий лес веками растёт и развивается
сам по себе, формируется специфический микрорельеф, образованный буграми и
западинами от вывала с корнями старых деревьев, мёртвыми стволами и оставшейся
от них древесной трухой, разнообразными приствольными повышениями.
Этот микрорельеф в сочетании с мощной лесной подстилкой (частично разложившимися
листьями, хвоей и прочими растительными остатками) и богатыми органическим
веществом верхними горизонтами почвы способствует удержанию и впитыванию
большого количества воды при таянии снега и сильных дождях. Крупные стволы
умерших деревьев, падающие поперёк русел и пойм мелких лесных речек и ручьёв,
также задерживают воду, способствуя её более постепенному стоку. В результате
значительная часть талой или дождевой воды попадает в крупные реки не сразу, а с
задержкой в часы или даже дни – соответственно, паводок растягивается по
времени, оказывается не таким высоким и не таким разрушительным.
Конечно, никакой лес не справился бы полностью с четырёхмесячной нормой осадков,
выпавшей за несколько дней, и наводнение при таких дождях было бы в любом случае
– но скорость и высота подъёма воды во многом зависят именно от леса.
Формально горные леса Восточного Саяна в основном имеют тот или иной охранный
статус. Высокогорья, на которые приходятся самые истоки рек и их притоков,
относятся к так называемым противоэрозионным лесам; следом за ними идёт пояс
лесов резервных – тех, в которых в обозримом будущем не предполагается никакая
заготовка древесины; затем – орехово-промысловые зоны (главным образом кедровые
леса), а вдоль самих крупных рек – нерестоохранные полосы.
Эти леса (за исключением резервных) относятся к защитным – то есть к тем,
которые, согласно действующему лесному законодательству, имеют особо ценное
природное значение и для которых устанавливается особый правовой режим в части
охраны, использования и воспроизводства. В этих лесах запрещается осуществление
деятельности, несовместимой с их целевым назначением и полезными функциями.
Иными словами, промышленная заготовка древесины здесь запрещена, можно лишь
проводить санитарные рубки для предотвращения распространения вредителей и
болезней.
Если нельзя, но очень хочется
Эти ограничения в горах Восточного Саяна действуют в течение уже очень многих
десятилетий (например, орехово-промысловые зоны были установлены в 1959 году,
нерестоохранные полосы – в 1958-м), и благодаря им горные леса сохранились в
очень приличном, почти естественном состоянии. Если бы не это, нынешнее
наводнение в Иркутской области могло бы оказаться ещё более сильным и
разрушительным; в какой-то мере горные леса всё-таки сдержали и смягчили его.
Но, к сожалению, несмотря на охранный статус горных лесов, способность лесов в
целом защищать реки и расположенные на них поселения от наводнений была всё-таки
значительно подорвана человеком.
Во-первых, охранный статус имеют, и имели в прошлом, только леса, расположенные
непосредственно в горах, а вот леса предгорий Восточного Саяна в основном
пройдены очень интенсивными промышленными рубками ещё в советские годы. Это
очень значительные площади, также сильно влияющие на водность рек: примерно
40–45% от водосборных бассейнов рек Ия и Уда выше пострадавших от наводнения
городов Тулун и Нижнеудинск.
Леса, формирующиеся после крупномасштабных сплошных рубок, существенно
отличаются по своей способности регулировать и замедлять сток дождевых и талых
вод от лесов диких. В этих вторичных лесах уже нет или почти нет того почвенного
микрорельефа и той мощной лесной подстилки, которые препятствуют быстрому стоку
воды. Повреждение почвы при заготовке и вывозке древесины часто провоцирует
эрозию, в результате которой формируются новые пути быстрого стока воды –
промоины и овраги. В результате лишь малая доля воды при рекордных дождях
задерживается в лесу, а основная её часть быстро попадает в реки.
Во-вторых, на водорегулирующую способность лесов отрицательно влияют не
только рубки, но и пожары. Леса Восточного Саяна благодаря более влажному и
прохладному горному климату горят не так часто и интенсивно, как леса более
северных районов Иркутской области, но всё-таки при сильных засухах горят и они,
и, как везде, в первую очередь по вине людей. В верховьях рек, пострадавших от
наводнения, есть немало крупных гарей самого разного возраста, постепенно
зарастающих молодым лесом, который, как и после рубок, менее способен сдерживать
дождевые и талые воды. Количественно оценить вклад этих гарей в развитие
наводнения очень сложно, но в том, что он есть, сомневаться не приходится.
В Китае нельзя, а у нас можно
И, наконец, в-третьих – в наше смутное время охранный статус защитных лесов
постепенно размывается, в законах находятся или создаются всё новые и новые
лазейки, позволяющие рубить такие леса во вполне промышленных масштабах по
принципу «если нельзя, но очень хочется – то можно». Этому способствует
катастрофическая истощённость эксплуатационных лесов и колоссальный и пока
неуклонно растущий спрос на основные виды лесной продукции (необработанную
древесину, пиломатериалы, целлюлозу) со стороны Китая. В Китае, кстати
говоря, рубки в диких горных лесах практически полностью запрещены – в основном
именно для того, чтобы избегать наводнений. Но покупать древесину у российских
лесозаготовителей по нашу сторону границы китайские предприниматели не
стесняются, были бы хоть какие-то оправдательные документы.
С документами проблем обычно не возникает: для обхождения запретов на
промышленную заготовку древесины в защитных лесах используются так называемые
санитарные рубки, формальной целью которых является борьба с болезнями и
вредителями. В реальности обычно никакой разницы между обычными коммерческими
рубками в эксплуатационных лесах и рубками санитарными в лесах защитных нет – и
в том и в другом случае рубятся самые привлекательные для заготовки древесины
участки. За такого рода «санитарную» рубку в региональном заказнике Туколонь в
июне 2019 года был арестован министр лесного комплекса Иркутской области С.В.
Шеверда.
А сейчас десятки таких санитарных рубок, проведённых за последние несколько лет,
обнаружились в защитных лесах в верхнем течении рек, стекающих со склонов
Восточного Саяна, – в том числе тех самых, на которых произошло наводнение. Эти
рубки проводятся в непосредственной близости от горных ручьёв и речек, а для
трелёвки (вытаскивания из леса) и вывозки древесины иногда используются
временные дороги, идущие по поймам или даже по самим водотокам. Если эта
практика сохранится – то для того, чтобы в основном уничтожить водорегулирующие
способности лесов Восточного Саяна, хватит одного десятилетия. И тогда для
таких наводнений, как в нынешнем году, будет достаточно уже не рекордных
осадков, а просто сильных и затяжных дождей, которые в этих горах случаются
практически ежегодно.
Что же теперь делать? Разве можно так бездумно рисковать территорией России?
Почему не думают наши правители о том, что останется нашим потомкам?
Алексей Ярошенко
|
.jpg)
