В следующем году страховая пенсия неработающих пожилых россиян вырастет на 6,6 процента. В среднем, они получают сейчас 16,4 тысячи рублей в месяц, то есть прибавка составит около 1000 рублей в месяц. Министерство труда считает, что индексация «значительно превысит уровень ожидаемой инфляции». Весной 2020-го на 7 процентов увеличатся социальные пенсии (их назначают по инвалидности или при отсутствии официального трудового стажа). Сейчас средняя выплата — 9,2 тысячи рублей. К ним добавят 650 рублей.

Не забыты и продолжающие работать пенсионеры. ПФ каждый год проводит перерасчет их страховой пенсии. В нынешнем году максимальная прибавка составит 261 рубль.

Прожиточный минимум пенсионера, как указано в проекте закона о федеральном бюджете, достигнет в следующем году 9311 рублей. Специалисты НПФ Сбербанка, проводившие исследование, выяснили, что у 70 процентов пенсионеров после окончания карьеры доход падает в полтора раза и более. Из-за этого больше половины опрошенных отказываются от запланированных крупных покупок и развлечений.

Пожилые саратовцы рассказали «Новой», как они тратят и пополняют свой семейный бюджет.

Старик и Манечки

Виктор Иванович расставляет на обочине аллеи ящики с виноградом, сливой, поздними огурцами и помидорами. В прозрачных пакетах—оранжевый шиповник и боярышник. В синей термосумке—пластиковые бутылки с молоком. На табуретке — свежий текучий мед в баночках из-под детского питания и малина в пластиковых стаканчиках. Ягоды рассортированы по размеру: стакан мелких — 50 рублей, крупных — 150.

«Я еду сюда с дачи 50 километров и столько же обратно. 350 рублей надо на бензин. Стараюсь взять того и этого, чтобы зацепить покупателя. У меня только яблок сегодня четыре вида», — дачник раскладывает по ящикам самодельные картонные ценники. Черным маркером выведены названия сортов — шафран, кортланд, антоновка, трайдент. Устроив наземный прилавок, Виктор Иванович усаживается на раскладной стульчик с куском поролона на сиденье. Осторожно поглаживает колено.

«Три месяца болит. Не могу долго стоять. Ходил в поликлинику. Там плечами пожали: что, мол, вы хотите в 70 лет?»  Виктор Иванович говорит выразительно и медленно, поглядывая в блокнот, успеваю ли я записывать, — учительская привычка. В школе он вел уроки биологии и экономики (по образованию собеседник — экономист сельхозпроизводства), работал в мелиоративном НИИ. «От института остались директор и два сторожа. К счастью, десять лет назад я успел выйти на пенсию».

На старой даче пенсионер организовал агрофирму в миниатюре: «В саду и огороде у меня полторы тысячи наименований растений — цветущих и плодово-ягодных. Пасека с пчелами-карпатками, ферма». На 65-летие друзья подарили козу. «Она оказалась на сносях. В первый год принесла двоих, на следующий — троих. Теперь у меня 16 штук».

Рабочий день дачника начинается в 4.00. Нужно подоить Манечек, процедить и разлить молоко по бутылкам, выгнать стадо на пастбище. «Молочным козам нужно проходить 10 километров в сутки. Два часа утром и вечером, в любую погоду».

Торговать в Саратов Виктор Иванович приезжает по средам и субботам.

Не вписываются в планы развития

«Покупатели начинают идти часов с 11.00 — пенсионерки, мамы в декрете. Потом — в обеденный перерыв наплыв и с 17.00 до 18.00», — делится наблюдениями собеседник. Уровень спроса зависит от календаря: «Худшее время — конец месяца между авансом и получкой. Ничего не покупают».

У ящика с яблоками-падалицей останавливается женщина в желтой куртке. Виктор Иванович тут же заводит разговор: «Яблоки с синячками, но настолько сладкие! И всего за 20 рублей». Покупательница набирает пакет, кладет на весы, спрашивает, не больше ли килограмма получилось? «Да разве вы ошибетесь, глаз-алмаз — ровно кило!» — успокаивает Виктор Иванович, не обращая внимания на лишние сто граммов. Женщина звенит монетками в кошельке. Набирается 17 рублей. Дачник соглашается.

Торговая аллейка обрастает своеобразными сервисными службами, позволяющими зарабатывать еще менее обеспеченным горожанам. Перед прилавком Виктора Ивановича топчется бабуля в белой шапке и пальто не по размеру, долго копается в клетчатом бауле. «Мама, вы что хотели?» — ободряет нерешительную посетительницу пенсионер. «Баночки вам не нужны?» — улыбается та. Быстро добавляет, что тара мытая и совсем недорого.

Дачник старается привлекать постоянных клиентов. «Всех заказчиков заношу в блокнот, — собеседник листает страницы, исписанные мелким разборчивым почерком. — Когда приезжаю сюда, отправляю каждому смс: «Прибыл».

В урожайные годы Виктор Иванович приглашает клиентов прямо на дачу. «Нашел в гараже старый экран от диапроектора. Написал фломастером: «Ягода. Самосбор» и поставил перед прилавком. Люди ко мне приезжали, набирали, сколько нужно, за полцены. С некоторыми по пять лет уже дружим».

Конфликтов с покупателями у пожилого торговца почти не бывает. «В основном, люди порядочные — благодарят, деньги платят. Я чувствую нужность свою», — говорит Виктор Иванович. И вздыхает:

«Правда, в последние годы замечаю, что народ обнищал очень сильно. Покупают полкило или стакан. Не могут себе позволить, как шесть-семь лет назад, целый ящик».

Пенсия бывшего учителя — 12 тысяч рублей. Половина уходит на жилищно-коммунальные услуги. Остальное — дачные расходы. Только земельный налог для пенсионера составляет 10 тысяч рублей в год. «Продукты у меня почти все свои. Хлеб только покупаю. Надо бы в Ташкент съездить на кладбище, где родители похоронены. Но нет возможности». Вырученные от продажи дачного урожая деньги позволяют Виктору Ивановичу помогать дочери, которая в одиночку воспитывает двух детей.

Всего на аллейке стоят полтора десятка пожилых дачниц с ведерками яблок и мелкими астрами. Женщины кутаются в шали и притопывают — ночью были заморозки, от асфальта тянет ледяным холодом. «На мелкие неудобства, вроде погоды, мы внимания не обращаем. Мы одного хотим — чтобы нас никто не трогал, — Виктор Иванович хлопает себя по карману куртки из кожзама. — Здесь у меня садовая книжка, паспорт, удостоверения Ветерана труда и Заслуженного учителя.

Я не вор, не попрошайка, продаю плоды своего труда. Но чувствую себя преступником. Целый день оглядываюсь — вдруг опять придут гонять?»

Чиновники районной и городской администраций разгоняют пенсионеров с аллеи почти каждый день — и, кажется, наслаждаются процессом. «Является такой холеный хомячок, в белой накрахмаленной рубашке, галстуке. И начинает над нами, 70-летними, издеваться — фотографирует, кричит: не положено здесь торговать, вы портите имидж города! Я у таких всегда фамилию спрашиваю и в какой школе они учились», — Виктор Иванович строго постукивает пальцем по странице в блокноте со списком обидчиков — главных специалистов отдела торговли, заместителей районного главы, капитанов полиции.

Особенно усердно аллейку зачищают перед визитами великих. «Выпучив глаза, шипят: чтобы духу здесь вашего не было, Володин едет! А что, Володин не человек, он не ест помидоры? Местные чиновники боятся, что высшее начальство увидит. Людей гонит сюда нужда».

В прошлом году старики с дикого базарчика составили письмо мэру с просьбой поставить здесь «аккуратные пластиковые столики» и установить посильную плату — 50 рублей в день (на официальных рынках места стоят на порядок дороже и платить нужно за квартал вперед независимо от того, сколько реально позволит отработать здоровье). Виктор Иванович сам отнес письмо в городскую администрацию.

«Пришел ответ: по генеральному плану развития города торговые места здесь не предусмотрены. Не вписываемся мы, старики, в их счастливое будущее, — разводит он руками. — Никто не попытался вникнуть в проблему — куда деваться этим людям?»

Старому экономисту очевидно, что спрос определяет предложение. «Если бы не было их, продавец кивает на покупателей по другую сторону прилавка, не было бы и нас. Наша дешевая продукция востребована. Сколько бы нас ни гоняли, эта потребность останется. Почему никто из начальников не поймет, что надо заниматься не борьбой с нами, а созданием рабочих мест?»

Надежда Андреева