ПОЧЕМУ ЛЕЧИТЬ БОЛЬНЫХ ДЕТЕЙ НАШИ ВЕЗУТ ЗА РУБЕЖ?

Очередное письмо-"крик": помогите собрать деньги на спасение больного. История болезни, с которой вроде как можно справиться только за рубежом, реквизиты, номер банковской карты...

Те, кто сразу попадает в российские университетские клиники
и федеральные центры, как правило, за границу не едут.  Чаще всего такие обращения касаются детей, лечения сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, пересадки органов, косметологических вмешательств. Это беда, от которой невозможно отмахнуться. Но каждый раз возникает недоумение: почему за рубеж?

Как не впасть в отчаяние, узнав о диагнозе "рак"

Одна из последних историй. "Знаете ли вы, - пишет автор в редакцию, - сколько стоит наша такая естественная возможность слышать? Вот и я не задумывалась, пока в нашем большом семействе у племянника не родился сын. У малыша не сформировались ушные раковины и слуховые проходы, звук не проходит внутрь. Все остальное в норме. На голову мальчику надели ободок с пластинками, которые передают звук через тонкие косточки черепа напрямую в слуховые центры мозга. Сейчас ему 3 года 8 месяцев. Он слышит, говорит, нормально развивается. Чудесный мальчик. И проблема не в нем. А в возможности исправить этот редкий врожденный дефект. У нас делают такие операции, но 70 процентов неудач. А есть в мире единственный доктор, которому дано удачно исправлять огрех природы. Говорят: у него практически сто процентов успеха. Это в Калифорнии, на другом конце земли. Чтобы получить от государства или благотворительных фондов разрешение на официальный сбор средств для поездки туда, необходим добровольный отказ наших врачей от их права на операцию. А они не отказываются. Они готовы сделать, ПОПРОБОВАТЬ!!"

В России такие операции проводятся. Лучшие результаты в двух клиниках. Звоню в одну из них - московскую детскую Морозовскую больницу. Профессор Игорь Колтунов - главный врач больницы подтверждает: это сложная пластическая операция, в их клинике такие проводятся с результатами, не отличающимися от зарубежных. "Направляйте ребенка. Все сделаем", - говорит Игорь Ефимович.

Рассказываю об этом автору обращения в редакцию. Она тут же передает содержание разговора матери мальчика. Дальше?.. На этот вопрос у меня ответа нет. Во всяком случае, пока. Не уверена, что мальчик пройдет лечение в Морозовской больнице.

Вот история трехлетней давности. Обратился работник милиции. У единственного сына опухоль головного мозга. Нужны средства на лечение в Германии. Вместе с отцом и бабушкой ездим в клиники, где ребенок получает лечение. Оказывается, опухоль, слава Богу, не злокачественная. И лечат мальчика успешно. Подробно нам рассказывают, как именно, объясняют, какой возможен прогноз. Прощаемся. И отец ребенка говорит: "У меня один сын, и я повезу его в Германию"...

Прошел год. Звонит бабушка: "Мы вернулись из Германии. Помогите попасть в Центр Димы Рогачева". В тот самый, где до Германии лечили мальчика. Была необходимость собирать деньги для лечения в зарубежной клинике? Не спрашивала об этом бабушку и отца мальчика. Спросила специалистов центра Димы Рогачева: "Никакой. Жалко упущенного времени".

Симон Мацкеплишвили: Cердечные болезни первенствуют во всем мире

Центр Димы Рогачева - признанный в мире лидер лечения тяжелейших гематологических, онкологических и иммунологических заболеваний у детей. Полтора года назад его посетили ведущие специалисты лечения этих болезней в Испании. Они долго ходили по центру. Дотошно вникали во все детали диагностики, лечения, условий пребывания. А когда вернулись после этого в кабинет создателя и руководителя Центра академика Александра Румянцева, повторяли: "Мы такого нигде не видели... Тут такие возможности!"

И от этих возможностей мы то и дело собираем деньги на лечение за рубежом. Почему?

- Миф о преимуществах лечения за границей родился по нескольким причинам, - говорит Александр Григорьевич. - Во-первых, новые экономические возможности части населения стали основанием поиска лучших клиник Европы (но не США и Канады - там это в два-три раза дороже) или русскоязычного Израиля. Прежде всего, для лечения онкологических, кардиологических болезней, реабилитации и косметологии. Пациенты едут не в муниципальные, страховые, а в университетские клиники. А сравнивают их с эффективностью городских и областных больниц России. Но это огромная разница в возможностях оказания помощи! И беда в том, что российские университетские клиники, федеральные центры малодоступны для пациентов страны. Те, кто сразу попадает туда, как правило, за границу не едет.

Как говорил великий Райкин: "У нас есть все, но не для всех". В медицине это опаснее самого страшного заболевания

Во-вторых, для многих пациентов повод для лечения за рубежом - необходимость и (или) желание скрыть информацию о своем здоровье, косметических операциях, лечении серьезных болезней. Этим страдают политики, представители крупного бизнеса, искусства, так как информация о проблемах со здоровьем способна повлиять на карьеру и развитие бизнеса. В России информация о публичных людях распространяется и, к сожалению, извращается очень быстро. Единственное пожелание тем, кто поддается искушению, - посоветуйтесь с врачом.

Значит, все-таки миф? Но у него достаточно прочная база. Каждый человек имеет право лечиться там, где он хочет, у кого хочет. Другое дело, что соискатели помощи за рубежом обычно плохо представляют, в какую клинику они отправляются, какому специалисту готовы доверить свое лечение, жизнь. Это отнюдь не всегда именно та клиника, именно тот специалист. Однако доверия к нему нередко априори больше, чем к своему. В том же Израиле многие специалисты - выходцы из России, выпускники наших мединститутов. И речь не столько об уровне их знаний, мастерстве врачевания. Израиль не случайно в числе мировых лидеров оказания медицинской помощи. Притягательность его клиник, как и большинства клиник Европы, США, в частности, в том, что действуют правила деонтологии: врач и пациент - союзники в борьбе с недугом. Это постоянно подчеркивается. Помню, как в небольшой одноместной палате больницы в Тель-Авиве рядом с кроватью, на которой лежал после операции пациент из российской глубинки, медсестра пристраивала чуть ли не на полу спальное место для его жены: "Пусть рядом будет, мало ли что".

Мы сегодня публикуем заметку о смерти пятилетнего мальчика в больнице под Волгоградом. Да, ведется расследование. Да, мы пока не знаем, можно ли было спасти ребенка. Неизлечимые болезни, болезни, неминуемо ведущие к смертельному исходу, существуют. Но мы знаем точно: недопустимо отказывать матери быть рядом с больным ребенком. Недопустимо, когда мать слышит плач дитя, молит пропустить к нему, а ее гонят. Это не входит в стандарты лечения? Это уже эмоции? А медицина без эмоций возможна? Сострадание из нее ушло начисто?

Как сказал мне один функционер от медицины, "сострадание в нашей огромной стране исключено". В его словах есть доля правды. Легко рассуждать о том, что каждому россиянину должна быть доступна достойная медицинская помощь. Такая, как в федеральных, университетских клиниках. Но как в них попасть? Как добраться, если они на другом конце страны? Это же не Германия, не Израиль, где понятие "глубинки" просто не уместно.

Вот непонятная беда с Олесей Капустиной из Калмыкии, о которой рассказывает наш корреспондент. Как Олесе попасть в столичную клинику? Может, поэтому специалисты из Москвы без всяких эмоций отказывают ей в госпитализации? А может, потому, что изменилось - и не в лучшую сторону - отношение общества к службе здоровья, к ее служителям. Вместо медицинской помощи теперь медицинские услуги со всеми вытекающими последствиями этой подмены. Недавний вопиющий случай: врач "скорой помощи" отказалась подниматься к больному, потому что в многоэтажном доме не работал лифт. Гнев обрушился на врача, его не осудил только ленивый. Но почему не работал лифт?

Центры федеральные, муниципальные, региональные... Большинство россиян плохо представляют, какая между ними разница, какие и в каких возможности лечения. Зато под рукой всезнающий Интернет, предлагающий все и вся так убедительно, красочно и без промедления. Так манящий в европейские клиники, частные отечественные. А еще благотворительные фонды. Голова кругом - проще изыскать деньги и отправиться за рубеж.

Например. У ребенка сложный порок сердца. Требуется срочная операция. Подобные на потоке в Бакулевском научном центре сердечно-сосудистой хирургии, где самый большой в мире опыт их успешного проведения. Ребенок - житель Подмосковья. В СМИ появляется призыв благотворительного фонда о сборе внушительной суммы на проведение операции в... Почему-то не в Бакулевском центре, а в московской детской городской больнице имени Филатова. Больница старейшая, хорошая. Кардиохирургия в ней на высоком уровне. Операцию нельзя откладывать, и специалисты больницы готовы ее провести. Но так как ребенок не москвич, то за операцию надо платить. Приводится сумма платежа, реквизиты, на которые следует переводить деньги. И не дано понять: почему выбор клиники за родителей делает некий фонд? Почему ребенок не направляется на операцию в федеральный центр, исключающий сбор денег? Проще отправиться за рубеж.

По мнению главного трансплантолога Минздрава России академика Сергея Готье, нацеленность на зарубежную помощь во многом результат неинформированности врачей о возможностях отечественной службы здоровья. И еще активная деятельность некоторых фондов, ангажированных зарубежными клиниками.

500 тысяч долларов может стоить операция по пересадке органов в США, а в России они проводятся бесплатно

Вокруг пересадки органов всяческих инсинуаций выше крыши. Купля-продажа почек, печени, легких... Насильственное изъятие органов у живых. Убийства ради получения органа... Об этом Интернет, детективные фильмы и повести. Действительные возможности российской трансплантологии уходят на задворки. Скажем, кто знает, что операции по пересадке органов в России проводятся бесплатно, а в Европе они стоят от 100 тысяч евро, в США цены доходят до 500 тысяч долларов? Что в России, если у ребенка нет родственного донора, то он получит нужный орган от умершего донора? Что в "листе ожидания" дети вне очереди?...

Ведь нередко именно время ожидания нужного для пересадки органа становится причиной обращения в зарубежную клинику. Между тем срок ожидания в России - полтора-два года. В США - 3-3,5 года. И пришлый пациент будет прооперирован лишь после своих. В нашей стране есть учреждения, лидирующие в трансплантологии. Сказывается внимание Минздрава РФ к развитию этого вида высокотехнологичной помощи. Так, в 2016 году в Центре трансплантологии и искусственных органов имени Шумакова провели 132 пересадки сердца. Ни в одном зарубежном центре таких показателей нет. Для сравнения: в крупнейшем мировом центре в Лос-Анджелесе в прошлом году сделана 121 пересадка сердца.

Главное не количество, а качество? Безусловно. Практикой доказано: российское не уступает лучшим мировым. Прошедшие трансплантацию становятся родителями здоровых детей, ведут активный образ жизни, занимаются спортом.

Нет пророка в своем отечестве? Пророки-то как раз есть. Есть уникальные клиники, уникальные специалисты, работающие на мировом уровне. В нашей стране всегда были и есть основоположники новых технологий, новых методик. Есть медики, признанные во всем мире. Нет доступности достижений, доступности оказания помощи. Как говорил великий Аркадий Райкин: "У нас есть все, но не для всех". Когда это относится к медицине, к врачеванию, это опаснее самого опасного заболевания.

Ирина Краснопольская