ДУРОЧКА

Звонкие спицы довязали мое второе ухо, и я услышал, как слабый женский голос сказал:

- Ну вот. Твоя шкурка готова. Сейчас я наполню ее ватой, и ты станешь толстеньким и смешным как настоящий медвежонок.

Затем прохладные пальцы пришили мне на мордочку две синие пуговицы вместо глаз, и я увидел перед собой бледное лицо немолодой женщины. Она мне улыбнулась.

Кусочек кожи от ремешка часов на том месте, где должен быть нос, позволил принюхаться и уловить запах лекарств и тоски.

Женщина сняла со своей шеи цепочку с кулоном в виде сердечка, поместила этот кулон между кусочками ваты , и я услышал, как заскрипела молния на моей спине.

Так у меня появилась душа.

                                            ****

Мелкая лужа, в которой я валялся, была по-весеннему безмятежна. Рядом в помойке радовался жизни воробей, за помойкой отчаянно орал кот.

Талая вода насквозь промочила вату и оттого мысли растекались и долго не задерживались в голове.

Я вспоминал женщину, которая сшила меня в больнице. Она тогда ждала прихода сына, а сын все не приходил.

- Ты будешь оберегом для него, когда я умру, – говорила мне женщина имея ввиду, конечно, своего сына. Спустя месяц ее полностью накрыли простыней и куда - то увезли на каталке.

Я смутно помнил какого-то малыша. Малыш старался оторвать мне левое ухо. Правое ухо желал отгрызть толстый щенок. Потом всплывал в памяти пыльный чулан, а затем я оказался на помойке.

- Ой, какой милый! – услышал я вдруг голос пожилой женщины.

Меня отжали, завернули в шарф и посадили в сухой карман.

                                            ****

Хотя Лидии Сергеевны было уже далеко за 60, все называли ее не иначе как – Лидуся. Называли ее так потому, что несмотря на свой возраст, напоминала маленькую восторженную девочку.

Сухонькая, подвижная, с челкой и хвостиком на затылке Лидуся любила всех и каждого, кого встречала на своем пути. Поэтому хорошие люди говорили про нее Лидуся – дурочка, а плохие звали просто - дура.

По вечерам мы смотрели с Лидусей телевизор, из которого я узнал, что перестройка закончилась, и выборы выиграл Ельцин. По утрам Лидуся сажала меня в карман пальто, и мы вместе шли на работу. Моя хозяйка работала гардеробщицей в хореографическом училище.

Иногда я оставался один, и тогда к Лидусе в комнату приходила сладкая парочка. Я называл их Грымзы. Первая Грымза была соседкой Лидуси по коммунальной квартире, вторая Грымза числилась подругой первой Грымзы. Обе они отличались полнотой, и пахло от них злословием и жадностью.

Эти тетки шарили у Лидуси в шкафу, заглядывали в сервант и обязательно брали сушки из сухарницы на столе.

Первым делом эта парочка Грымз обращала внимание на меня.

- Смотри, какую дрянь подобрала эта дура на помойке, – говорила первая, хрустя ворованной сушкой.

- Ага, – поддакивала вторая и спрашивала:

- Эта дура по -прежнему моет вместо тебя места общего пользования в благодарность, что ты купила ей молока, когда она болела?

- Угу. Вот уже год как, – отвечала первая и обе Грымзы мерзко хихикали.

О-о-о, как я жалел, что у меня нет настоящих когтей и клыков!

                                            ****

Я любил ходить, вернее ездить в Лидусином кармане к ней на работу. Хозяйка сажала меня на перила, отделяющие гардероб от вестибюля, и ученики, пробегая мимо, улыбались мне. Самые маленькие оставляли рядом конфеты, яблоки и печенье. После работы мы с Лидусей заходили на вокзал и отдавали гостинцы одной семье. Семья состояла из отца и дочери, и жили они на скамейке в парке рядом с депо. Родитель обыкновенно был пьян, а девочка лет десяти наводила порядок– собирала мусор, пустые бутылки вокруг скамейки, аккуратно складывала свои пожитки в огромную, клетчатую сумку.

Однажды, во время приемных экзаменов к нам в раздевалку спустилась секретарша директора и сказала, весомо похлопывая ладонью по перилам

- Лидуся, быстро к директору. Быстро. Он тебя ждет.

Лидусин рот беззвучно приоткрылся, и принял очертания буквы О. Подхватив свое тщедушное тельце, моя хозяйка спешно засеменила на второй этаж, где располагался кабинет директора хореографического училища.

Я остался сидеть один в компании с яблоком и тремя конфетами.

Вернулась Лидуся через 3 часа вместе с девочкой, которая жила с отцом на скамейке возле вокзала.

                                            ****

Спустя месяца три после вышеописанных событий соседка – Грымза и ее подруга снова приперлись в Лидусину комнату в отсутствие хозяйки.

- Смотри, какого урода эта дура на помойке нашла, так и зырит глазюками как живой, – сказала Грымза - соседка, начав как обычно обыск комнаты с меня.

- Ага. А это что такое? – Грымза – подруга вытащила из шкафа белоснежную юбочку – пачку и балетные туфельки. Пуанты кажется.

- Дык девка-то, которую дура тоже с помойки подобрала, в училище балетном учится.- Ответила Грымза – соседка. - Но вот что удивительно… - далее последовал рассказ, который я уже знал наизусть. Привожу рассказ со слов Лидуси.

Мать Ирочки, пока муж воевал в Афганистане, исполняя интернациональный долг, нашла себе любовника, и только супруг вернулся с войны, всучила ему дочку и исчезла. Несчастный не выдержал предательства и запил. Пропил все, включая квартиру. Два месяца отец и дочь жили на скамейке в парке возле вокзала. Хорошо, что уже была весна.

В тот день, когда Лидусю вызвали к директору, отца девочки забрали в милицию, а саму девочку решили отвезти в приют. Малышка убежала и хотела спрятаться в училище, где работала Лидуся. Среди других детей легко было затеряться. Но беглянку нашли и отвели в директорский кабинет. И там девочка заявила, что у нее есть бабушка, и зовут бабушку Лидия Сергеевна. Лидуся испугалась за девочку и решилась на обман. Она подтвердила слова Ирочки.

Дальше произошло невероятное. К директору заглянула преподаватель из приемной комиссии и наметанным глазом сразу определила, что у ребенка потрясающие данные для балета.

- Мне сказали – такие дети как Ирочка, рождаются раз в 10 лет, – в сотый раз повторяла всем и каждому взволнованная Лидуся. - Природная выворотность, шикарный подъем, гибкость, сценичность, музыкальность, всем этим природа щедро одарила ребенка – так утверждают педагоги,, – с гордостью говаривала моя хозяйка зардевшись от удовольствия, как будто она и правда приходилась Ирочке бабушкой.

Девочку зачислили в училище и моя хозяйка забрала Иришу к себе. А как же могло быть иначе. Ведь теперь она – не одинокая Лидуся. Теперь она Бабушка.

                                            ****

По случаю Рождества меня нарядили в кружевной воротничок и белые носочки. Один носок потерялся, но искать его никто не спешил. В комнате Лидуси царил кавардак. Мои девочки собираются в театр на балет Щелкунчик. Партию маленькой Маши должна исполнять наша Ириша. Уже в сотый раз проверен рюкзачок с гримом, запасными пуантами и бесчисленными заколками для волос. Лидуся никак не может определиться , что надеть. Платье или костюм. Больше у Лидуси одеть нечего. Решила идти в платье.

Даже Грымза - соседка поддалась всеобщей ажиотации.

- На, укрась свои лохмотья, - сказала она Лидусе, протягивая дешевенькую брошь, и изумляясь собственной доброте. Лидуся немедленно бросилась Грымзе на шею.

За кулисами театра мой кожаный нос не успевал принюхиваться, вязаные уши оглохли от шума, от кутерьмы рябило в глазах-пуговицах. Кажется, я даже немного окосел. То и дело мимо пробегали дети в ярких костюмах, из оркестровой ямы лилась стройная какафония, Лидусю трясло. От волнения она сильно стиснула меня в руках и прижала к груди.

Внезапно погас свет, и наступила тишина.

                                            ****

Надо сказать из спектакля я ничего не понял. Сказку-то мне никто не рассказал. Я следил только за нашей девочкой, как она танцует под музыку. Вернее это музыка танцевала нашу девочку.

Музыка заставляла маленькую балерину изящно переступать на носочках, парить в воздухе, грациозно вращаться на одной ножке. Маленькая Маша была настолько воздушна в своем белом кисейном платьице, что казалось, открой окно и танцовщицу вместе с музыкой просто унесет сквозняком.

Оркестр внезапно смолк. Маша сняла в тишине туфельку и бросила ее в мальчика, переодетого жирной крысой. Раздался хлопок, пошел дым, мальчик в образе крысы исчез, и оркестр грянул с такой силой, что на огромной елке зазвенели игрушки.

 Вот здесь-то все и случилось.

                                            ****

Вот уже как три дня я сижу на больничной тумбочке возле Лидусиной кровати. Рядом с кроватью на стульях расположились Ирочка и ее отец. Мужчина трезвый и чисто выбритый. Лидуся без сознания.

- Вот ведь дурочка, показалось ей, что на тебя падает декорация елки и бросилась спасать, – говорит Ирочкин папа, обращаясь к дочери.

- Да, и она обо что- то споткнулась и с разбега упала в оркестровую яму вниз головой, – всхлипывает девочка.

Из подслушанных мной разговоров я понял, что живут сейчас отец и дочь в Лидусиной комнате и воюют с Грымзой – соседкой. Больше им жить негде.

 Несмотря на то, что у меня вязаные уши и вата в голове, едва уловимый стон Лидуси услышал первым я. Те двое еще минуты две сидели молча, уныло рассматривая трещины в полу. Стон раздался отчетливее, и больная открыла глаза. Ириша вскрикнула и побежала за медсестрой. Мужчина поправил галстук и взял пожилую женщину за руку. Было видно, что он очень волнуется.

- Дорогая Лидия Сергеевна… - начал он, но Лидуся его перебила.

- Почему ты так долго не приходил ко мне, сынок? – спросила она ошалевшего Ирочкиного отца, и посмотрела ему прямо в глаза.

                                            ****

Два года спустя.

Память к Лидусе так и не вернулась. Она по-прежнему считает Михаила – отца Ирочки - своим сыном. И живем мы теперь все вчетвером - Лидуся, Михаил, Ириша и я не в малюсенькой комнате, а в квартире на Кутузовском проспекте.

А началось все с того, что Михаил бросил пить, и принялся таскать с помоек старую мебель. У отца Ирочки оказались золотые руки. Он реставрировал и превращал развалюхи в настоящий шедевр. Через год Михаил купил гараж и превратил его в цех по производству раритетной мебели. Свободные деньги вкладывались в акции на московской бирже и приносили немалую прибыль.

У него было просто звериное чутье на момент, когда надо покупать, а когда надо продавать акции. Перед дефолтом 1998 отец Ирочки успел продать все , а потом когда фондовый рынок рухнул, купил акции крупнейших компаний за копейки. Это все мне рассказала моя хозяйка.

Так за год состояние Михаила увеличилось в 10 раз. Вот тогда-то мы и переехали в новую квартиру. Грымза – соседка плакала, провожая нас, то ли от зависти, то ли от счастья, ведь Лидуся отдала ей свою комнату.

Единственное, что омрачало Лидусино счастье, это то, что Михаил никогда не называл ее МАМА.

                                            ****

Это случилось на старый Новый год. Я сидел на подоконнике и рассматривал за стеклом белый, замерзший мир. Лидуся хлопотала на кухне, Михаил уехал по делам, Ирочка шила для меня теплую жилетку.

- Сейчас будет примерка, - услышал я и оказался у Ириши в руках. Раздался звонок.

- Я открою, - крикнула девочка и вместе со мной побежала к двери.

- Кто?!

За дверью спустя долгую паузу ответили:

- Ира, открой. Это я твоя мама.

                                            ****

Мадам ( как я назвал про себя Ирочкину маму) ходила по нашей квартире и все осматривала и щупала руками. Мадам была красивая и холеная.

- Так вот значит, как вы с отцом устроились. А я перебиваюсь с хлеба на квас. – говорила она и проверяла мягкий ли матрац в спальне.

- Эти занавески сюда не подходят. Надо будет заменить и подобрать новые обои. – безапелляционно заявляла мать Ириши, осматривая гостиную.

- Боже! Кто додумался поставить сюда этот страшный комод! – И указательный палец мадам выбрасывался по направлению к прекрасному серванту ручной работы, который, между прочим, отреставрировал сам Ирочкин папа.

- Мама, где ты была десять лет? – От волнения девочка так стиснула меня в руках, что разошлась молния на спине.

- Ах, отстань! Не до тебя сейчас,- отмахнулась родительница.

- А это кто? Прислуга?- мадам уставилась на Лидусю, которая вышла из кухни ,вытирая на ходу мокрые руки полотенцем.

- Вы кто ? – На этот раз вопрос прозвучал повелительно и требовательно.

- Я мама Мишеньки, – простодушно ответила Лидуся и улыбнулась.

- Вы дура что-ли!!! – Заорала мадам фальцетом. – Моя свекровь, слава Богу, умерла десять лет назад! Аферистка!

Лидуся вдруг сильно вздрогнула, покачнулась и провела ладонью по лицу.

Я понял. Лидуся все вспомнила.

- Да- да. Простите. Я сейчас уйду. – Жалко подрагивая хвостиком седых волос на затылке, мелко семеня худыми, как карандаши ногами, она поспешила в прихожую, и через минуту хлопнула входная дверь.

Я остался в Ирочкиных руках и на мою голову закапали горячие капли.

- Не реви, – приказала мать.

- Как думаешь отец меня прости?

- Нет. Не простит. – Услышали мы спокойный голос. В дверях гостиной стоял Михаил и с презрением смотрел на свою бывшую жену.

                                            ****

Потом события завертелись как лопасти винта у вертолета.

Михаил схватил мадам за шиворот и вытолкал в коридор. Оттуда послышалось визгливое:

 – Здесь живет моя дочь и я имею права жить! И я буду здесь жить, хочешь ты этого или не…

Затем раздался громкий женский визг и выкрики:

 - Ай! Ой!

Спустя секунды три сдавленное:

 – Помогите! - и грохот захлопываемой двери.

Во время этой душераздирающей сцены Ирочка так сильно сдавила меня в руках, что из раскрытой застежки выпал золотой кулон в виде сердечка.

                                            ****

- Ну да. Это кулон моей матери. – Говорил отец Ирочки, рассматривая сердечко. – Вот и надпись с другой стороны – “Моей любимой мышке”. – Это отец подарил маме, перед свадьбой.

- Откуда он у тебя? – Спросил меня Михаил. Разумеется, я промолчал.

- Мне говорили в больнице, что она хотела передать сыну игрушку, но когда я вернулся из Афгана, игрушку давно уже потеряли. Значит, это был этот медвежонок. И Лидия Сергеевна его нашла. Получается, что мама, умирая доверила …

Михаил посадил меня в карман куртки и снова, уже в который раз за сегодня хлопнула входная дверь.

 Лидусю мы нашли на той самой скамейке возле вокзала, где два месяца жили отец с дочерью. Лидуся походила на синичку, такая она была вся синяя от холода.

Снизу из кармана я видел, как Михаил всматривается в лицо женщины, и было ясно, что он пытается понять – вернулась к Лидусе память или нет.

Она закрыла лицо руками.

- Пойдем домой, мама. Ты совсем замерзла. – Сказал Михаил.

Ответа мы ждали целую вечность и еще сто лет в придачу.

Она убрала от лица руки, и мы услышали

- Да, сынок. Пойдем домой. Я и правда замерзла.

И мы все втроем пошли домой.

Она была на самом деле очень умной, моя Лидуся – дурочка.

Елена Кириллова