|
 ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «СДЕЛАЕМ ЭВТАНАЗИЮ?»
Монолог русской медсестры из Новой Зеландии, которая помогает умирающим в
Москве
В 1990-е годы родители Екатерины эмигрировали в Новую Зеландию и, как шутит
сама девушка, вывезли ее с собой в животе. После школы Катя закончила
медицинский университет и работает медсестрой в новозеландской больнице.
Последние два года девушка приезжает на несколько месяцев волонтером в
больницу святителя Алексия в Москве. О том, зачем она это делает, Екатерина
рассказала нашему журналу.
...Переезд в Новую Зеландию в корне поменял не только внешнюю жизнь нашей
семьи, но и внутреннюю, духовную — мой отец именно там пришел к вере и
привел в Церковь меня. У нас в городе Окленд православная община храма
Воскресения Христова, где я с детства пою в хоре.
Моя бабушка работала в доме престарелых и, когда мне не нужно было идти в
школу, брала с собой. Мне очень нравилось. С тех пор у меня интерес к
медицине и людям, которым нужно внимание. В свое время меня очень вдохновила
история царской семьи — то, что девочки были сестрами милосердия. И конечно,
история святой Елизаветы Федоровны, основательницы Марфо-Мариинской обители
милосердия.
Я стала интересоваться, есть ли что-то подобное в современной России, и
нашла сначала Свято-Елисаветинский монастырь в Белоруссии, а затем попала на
портал Милосердие.ру. И тут я поняла, что сама хочу стать сестрой
милосердия. Эта мысль была у меня уже давно, но окончательно она
сформировалась только после учебы в медицинском университете и работы
медсестрой в Новой Зеландии. Я рассказала о своей мечте нашему настоятелю,
протоиерею Владимиру Бойкову, и он устроил мою первую поездку в больницу
святителя Алексия в Москве.
В новозеландской клинике с уважением относятся к волонтерам, которые едут в
другие страны. Поэтому меня с тех пор отпускают в Россию без проблем.
Больница святителя Алексия — православная больница в Москве, лечение в
которой бесплатное. Я работаю в отделении паллиативной помощи. В нем, как
правило, находятся люди со смертельными диагнозами, например, раковые
больные. Многие из них лежачие, поэтому за ними нужен особый уход. Я их мою,
кормлю и много общаюсь: это очень важно для людей — чувствовать, что они еще
кому-то нужны, ведь у многих нет близких или они не могут их навестить.
В новозеландской больнице у меня произошла интересная встреча с русской
бабушкой. Я сама вызвалась за ней ухаживать, когда увидела ее имя в списке
больных. Меня пытались отговорить, рассказывая о ее сложном характере. Но я
была уверена, что мы, русские, договоримся. Так и вышло.
Бабушка с тяжелым характером и такой же формой деменции — память
периодически совсем пропадает. Однажды, пока я ее мыла, она начала уверять,
что под соседней кроватью завелись «бабайки». Я не совсем поняла, что она
имеет в виду и, естественно, ничего там не заметила. Но посоветовала ей
помолиться, хотя с пациентами говорить о вере нам запрещено — можно только
позвать капеллана. Вдруг она берет меня за руку и начинает читать на всю
палату «Отче наш»! Это при том, что она не всегда помнит, как ее зовут и где
она находится. После молитвы ей сразу стало легче.
К сожалению, русскоязычные старики, которые попадают в дома престарелых в
Новой Зеландии, страдают там не от нехватки комфорта, а из-за нехватки
общения. Это те самые эмигранты, которые приехали сами или с детьми, но не
знают языка. Поэтому мы организовали при храме небольшой круг добровольцев,
между которыми распределяем посещения пожилых людей в больницах. Просто
поговорить — для них это уже настоящий подарок. Фейсбук в этом плане очень
упрощает нам координацию: кидаешь клич — и люди с радостью отзываются,
приходят проведать совершенно незнакомую бабушку.
Я очень скучала в прошлом году, когда улетела в Новую Зеландию. Здесь, в
больнице святителя Алексия соединились две главные вещи в моей жизни:
православие и медицина. Очень тяжело было возвращаться из этой среды
обратно. В западном мире я вижу некую изоляцию больных людей. Там, например,
непросто попасть в больницу волонтером — нужно пройти такую бюрократическую
лестницу, по которой не каждый человек сможет подняться. Будет огромное
количество проверок и перепроверок. А если и пройдешь их, то ни в чем, кроме
обычного общения с людьми (причем темы политики и веры строго запрещены)
участвовать тебе нельзя. В больнице святителя Алексия помощь страждущим
людям более открыта. Практически каждый, кто хочет помочь, имеет такую
возможность.
Часто люди переезжают в Новую Зеландию в поисках лучшей, спокойной жизни.
Действительно, там мало суматохи. Идешь по улице, навстречу идет человек.
Улыбаешься ему, он улыбается в ответ. Казалось бы, идиллия. Но вместе с тем
это совершенно другое общество, которое ставит перед христианами сложные
вызовы времени.
Отдельная боль — эвтаназия, которую могут узаконить. Мне страшно за
несчастных бабушек и дедушек, которые, чувствуя себя обузой, будут
соглашаться на эту процедуру. Как только появляется этот, как они говорят,
«выбор — жить или не жить», выбор исчезает. Они, я уверена, будут
психологически вынуждены его сделать, чтобы не причинять остальным
неудобства. Жить в таком «перевернутом» обществе, где убийство человека
выдают за помощь, — очень тяжело.
Я, как верующий человек, понимаю, что страдания порой даются для очищения,
переосмысления жизни. А страдающий человек посылается другим для дел
милосердия. Эвтаназия — просто убийство со стороны медицины. При этом она
даже не может точно сказать, умрет человек или нет, лишая его времени на
покаяние и причастие. Здесь, в больнице святителя Алексия, много людей
первый раз участвуют в таинствах только перед самой смертью. И мирно уходят.
Человек действительно может для себя решить, жить ему или умереть, и так, к
сожалению, бывает, но нельзя впутывать сюда медицину — она существует для
помощи. Я все время говорю: встаньте с дивана и сделайте что-то для людей,
чтобы они не так страдали.
Проще всего сказать: «Бабушка страдает, давайте сделаем ей эвтаназию». Нет —
пойди к ней, накорми, помой, почитай ей. Да хоть просто поговори, в конце
концов — вот это будет милосердие, а не так: отправляй ее на тот свет и живи
дальше в своем комфортном мире. А в Новой Зеландии в Фейсбуке есть целые
группы «Медсестры за эвтаназию».
Я даже не имеющим отношения к медицине подругам много рассказывала о
паллиативной помощи и как она облегчает жизнь больного, не убивая его.
Подруги были в шоке — они не подозревали, что такая помощь есть. У людей
создается впечатление, что умирающий человек — тотальное страдание. Я
стараюсь объяснить, что это не так. У каждого пациента есть свои горести и
радости даже в такой жизни. Например, когда человек первый раз после
инсульта сам пошел. У него такая радость, которую мы, обычные люди, никогда
не испытываем. А с эвтаназией человек просто не дойдет до этой стадии. Но
складывается впечатление, что в больницах все плохо, поэтому нужно
«облегчить всем страдания».
Работа в паллиативе с умирающими людьми полностью переворачивает твое
сознание. Ты начинаешь смотреть на многие проблемы и вещи с точки зрения
Вечности и посмертной ответственности перед Богом. Перестаешь волноваться о
каких-то несущественных мелочах вроде нового телефона или модной одежды.
Главное — не растерять это состояние, когда возвращаешься обратно. В Москве
всегда и везде открыты храмы, где ты можешь получить духовную поддержку, а в
Окленде, где я живу, православный храм всего один, и службы там проходят
только по воскресеньям и праздникам. Дай Бог русским ценить то, что у них
есть.
БАГЛАЙ Кирилл
МАКОВЕЙЧУК Юлия
|
.jpg)
