СКЛИФ ПОСТРОЕН НА ЛЮБВИ

Ровно 95 лет назад был учрежден Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского. Он находится в здании, которое появилось в начале XIX века благодаря любви крепостной Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой и графа Николая Шереметева.  Благодаря ей случайная встреча превратила «транжиру Шереметева» в одного из самых щедрых благотворителей своей эпохи.

Жил был граф. Однажды встретил он простую крепостную крестьянку и без памяти в нее влюбился. Они сыграли свадьбу и жили долго и счастливо. И умерли в один день…

Что если бы история графа Николая Петровича Шереметева и Прасковьи Ивановны Жемчуговой действительно была похожа на сказку? Может, и не появился бы тогда на Сухаревской площади странноприимный дом, который затем стал знаменитой на всю страну больницей, а Шереметевы не вошли бы в историю как благотворители. Но пути Господни неисповедимы. Особенно в любви - это известно всем.

Непослушный наследник

Молодой Николай Шереметев по меркам XVIII века был настоящим «золотым мальчиком». Единственный наследник всех семейных богатств, завсегдатай балов, повеса и кутила. В 1761 его отец Петр Борисович Шереметев, чтобы хоть как-то урезонить отпрыска, отправил его учиться за границу.

А после четырехлетнего путешествия по Европе Николай Петрович, по негласному обычаю, должен был жениться. Выбор был велик - с одним из богатейших в России родов хотели породниться многие. Николаю Шереметеву еще и приданое невесты досталось бы - какое-нибудь имение с сотнями крепостных, и отец, глядишь, на свадьбу какую-нибудь из московских усадеб подарил бы - может Кусково, а может Останкино.

Но этого не произошло. Молодой граф в духе модного в то время французского вольнодумства заявил отцу, что не хочет связывать себя брачными узами. И стоял на своем до тех пор, пока не услышал в отцовской усадьбе Кусково прекрасный женский голос.

Крепостная прима

Фамилию Жемчугова для Парашки Ковалевой выбрал Петр Борисович. В своей усадьбе он устроил крепостной театр и так его любил, что не жалел ни времени, ни денег на обучение своих актеров. И всем им заменил фамилии на «более благородные» - по названиям драгоценных камней.

Параша Ковалева попала в театр неожиданно для себя и родных. Когда ей было девять лет, родители отправили ее в поле собирать лечебные травы. За этим занятием девочка пела, это случайно услышал кто-то из приближенных графа, и певунью немедленно забрали в имение. Родных никто не спрашивал – много чести для крепостных.

А через несколько лет Прасковья - теперь уже Жемчугова - стала знаменитостью. Ее пение настолько растрогало саму императрицу Екатерину, что та пожаловала ей перстень со своего пальца.

Но Николай Петрович папенькин театр на дух не переносил. Что же привлекло его в крепостной певице, блиставшей голосом, но не красотой?Непонятно. Он запросто мог пройти мимо… Но, вспоминая свои чувства при первой встрече, граф писал: «Если бы ангел сошел с небес, если бы гром и молния ударили разом, я был бы менее поражен».

Чудачество графа

В 1780-х престарелый граф Петр вверил сыну управление имениями Кусково и Останкино. И тот, движимый любовью к Прасковье Жемчуговой, стал обустраивать театр. Даже заказал в Европе механическую сцену - невиданную по тем временам роскошь.

Петербургский бомонд расценил это приобретение как очередную эксцентричную выходку молодого графа, к которым все уже давно привыкли. На его увлечение крепостной актрисой свет смотрел снисходительно - с кем, как говорится, не бывало. А его заявление, что он, мол, ни на ком кроме нее не женится, посчитали шуткой.

Несмотря на то, что в России XVIII представителям разных сословий власти разрешали вступать в брак, это всегда сильно било по репутации. Поэтому модные в то время «любовные шашни» дворян со своими дворовыми и простолюдинками не приводили ни к чему серьезному. Крестьянкам ведь, как писал один из дворян, «в женах быть не годится за низостью своего рода». К тому же официальное вступление в брак по указу Петра I предполагало наличие образовательного ценза. А Прасковья Ивановна с самого детства выступала на сцене, поэтому о блестящем образовании говорить не приходилось.

Прасковья Жемчугова. Неизвестный художник

Но граф Николай Шереметев, несмотря на насмешки других дворян, презрев все положенные его статусу формальности, стал добиваться исключения для своей крепостной. Ведь император, будучи формальным главой Церкви, мог своим особым указом разрешить им обвенчаться. Этого разрешения Николай Петрович безуспешно просил разрешения и у Екатерины II, и у Павла I.

Прасковья всегда была рядом с графом, которого тоже беззаветно полюбила. Сама она в свободное от выступлений и репетиций время любила заходить на Сухаревскую площадь, где был большой рынок. Но не ради покупок, а ради множества бедных и обездоленных, надеющихся найти тут либо работу, либо хоть какую-то помощь. Прасковья Ивановна упросила возлюбленного открыть для них странноприимный дом и больницу. Здание богадельни на Сухаревке заложили в 1792 году на средства графа Шереметева. До этого он тратил деньги преимущественно на свои усадьбы и театр.

Однажды, после смерти отца, она даже спасла его от тяжелого запоя. И переехала вместе с ним в Санкт-Петербург, когда в 1797 году Павел пожаловал ему чин обер-гофмаршала (чин 2-го класса согласно Табели о рангах, выше придворных чинов в Российской империи просто не было) и поручил заведование всеми императорскими дворцами и садами. Знала ли Жемчугова, что переменчивый петербургский климат опасен для ее здоровья? Наверняка знала. Но все равно отправилась за любимым.

Одинокие в любви

Из-за своего выбора Николай Шереметев рассорился с друзьями и близкими. К тому же за крепостной актрисой тянулся шлейф слухов, которые распускали завистницы, и жизнь ее в столице проходила в четырех стенах. А с Николаем Петровичем, главой старинного и уважаемого рода Шереметевых, на светских мероприятиях даже не разговаривали. Все только и обсуждали у него за спиной, что он сошел с ума из-за «деревенской бабы».

На блестящей карьере был поставлен крест - актриса заболела туберкулёзом и потеряла голос. Горю ее возлюбленного не было предела. Его репутация и так уже рухнула, а в таких случаях по негласному дворянскому «кодексу чести» полагалось застрелиться. Но он не отчаялся, не бросил ее, а только  еще решительнее продолжал добиваться разрешения на венчание.

И ему это удалось. В 1801 году Александр I своим указом разрешил им пожениться, сейчас историки называют этот случай уникальным. Но венчание было тайным, чтобы не давать нового повода к злословию. А 23 февраля 1803 года жена родила графу сына Дмитрия. Но беременность и роды осложнила болезнь, и спустя три недели Прасковья скончалась. Ей было 34 года.

Смерть горячо любимой женщины стала для Николая Петровича ударом, от которого он так и не оправился. Но шесть лет, до самой своей кончины в 1809 году он с рвением выполнял ее волю - помогал обездоленным, истратив на это половину своего состояния. Особенно он заботился о девушках, которые хотели выйти замуж - давал им деньги на приданое.

А вот до открытия заложенного им здания на Сухаревской площади граф не дожил. Богадельня начала работать с 1810 года, а спустя несколько лет сын графа Николая Дмитрий Шереметев стал вплотную заниматься ее развитием - ранняя смерть Прасковьи Ивановны стала промыслительной. Кто знает, если бы не эта трагедия, стал бы он одним из видных благотворителей XIX века? Может быть, фамилия Шереметевых так и ассоциировалась бы исключительно с роскошью и экстравагантными причудами богатых людей?

Но Дмитрий Шереметев не участвовал в светских раутах, а все свое время, силы и средства отдавал делам милосердия. В Москве даже ходила поговорка: "жить за шереметевский счет".

Особенно много усилий он приложил на устройство странноприимного дома на Сухаревской площади, строительство которого его отец посвятил крепостной, ставшей единственной его любовью.