РЕЗЕДА

Она хотела только одного – догнать и причинить добро.

Мою свекровь все окружающие считали хорошей женщиной. Про себя же свекровь думала, что она идеал, начиная с имени – ее звали Резеда Петровна, и заканчивая манерой пить чай из блюдечка, оттопырив при этом в сторону кривой мизинец. И еще у Резеды Петровны была одна черта характера, которая доводила меня до бешенства.

Резеда Петровна любила делать людям добро. Преимущественно за чужой счет. А точнее за счет меня и моего мужа.

- Павел, - названивала она сыну во время совещания, - надо кошку тети Дуси с первого этажа забрать от ветеринара. У тебя же осталась переноска с прошлого раза. Сделай доброе дело, у Дуси ноги болят и кошка очень тяжелая. Ее только на машине можно.

- Душечка,- обращалась ко мне свекровь, прихлебывая чай из двухлитровой чашки, не забывая при этом оттопырить кривой мизинец, - мы сегодня идем в кино с подругой, я ее заверила, что ты посидишь с ее парализованным мужем. Ну, надо же ей развеяться, она света белого не видит.

Частенько после визита Резеды Петровны я находила в шкафу с вещами все переложенным и заново поглаженным.

- И что плохого, если твои трусишки и лифчики будут сложены по цвету и на отдельной полочке.- Свекровь с недоумением смотрела в мои круглые от злости глаза. Она искренне не понимала, почему нельзя рыться в чужих вещах.

- Я хочу всем только добра. – Ее губы начинали мелко дрожать.

 "Еще бы ты, зараза, зла хотела", думала я и благодарила Бога, что Резеда Петровна живет отдельно.

Но …

Деменция подкралась к Резеде Петровне незаметно и стремительно. Буквально за полгода моя свекровь превратилась в наивную дурочку, не желающую мыться, обслуживать себя, аккуратно есть. После того, как мама мужа затопила соседей, пришлось перевезти ее к нам.

- Я всем хочу только добра, - отвечала она на все мои вопросы относительно того, не хочет ли Резеда Петровна сходить в туалет или, например, покушать? Теперь у нас повсюду в укромных местах – за батареями, в пианино, под подушками были спрятаны сухари, некоторые из которых имели свойство бросаться по ночам под ноги и истошно хрустеть.

Так Резеда Петровна готовилась к голоду и третьей мировой войне.

Но самой главной занозой в голове моей бедной свекрови оказались воздушные шарики. Она могла смотреть на них часами, тихо смеялась при этом и счастливо жмурила глаза. Воздушные шары висели у нас гроздьями на люстрах во всех комнатах, включая кухню.

Однажды Резеда Петровна прилегла днем в кровать и больше не встала. Она умерла.

В 1998 году террористы взорвали в Москве два жилых дома.

Я очнулась от сильной боли в боку. Наша квартира на первом этаже превратилась в могильный склеп, и судьба оставила мне в этом склепе небольшое пространство, где я могла немного двигаться, но не могла позвать на помощь. Воздух в бетонный мешок поступал из узкой щели прямо на уровне моего лица, и я слышала как на улице продолжается жизнь.

- Помогите! – из горла послышалось лишь шипение. У меня пропал голос.

Паника нарастала. Я начала задыхаться.

"Стоп", волевым усилием мне удалось справиться с ледяным ужасом.

Я напомнила себе, что беременна, а значит, не имею права опускать руки.

"Хорошо, что муж в командировке, значит, живой". – Подумала я и огляделась. Кроме меня в каменном мешке выжило большое зеркальное трюмо и бра, которое целенькое валялось возле моих ног.

Возле щели на улицу остановились двое и я услышала:

- Сейчас пригонят технику. Будем разбирать завалы. – Сказал один.

- Да, людей там живых уже не осталось. – Ответил другой.

"Как не осталось!! А я! Я живая, я здесь!",- но голос отказался меня слушать.

И тут случилось то, что даже спустя годы кажется мне бредом или галлюцинацией.

Сама собой зажглось бра, валяющееся на полу. В могиле стало светло, но на улице был день и свет от прибора не был виден снаружи.

Что-то заставило меня обернуться.

В пыльном зеркале трюмо угадывался силуэт. Силуэт женщины в зеленом платье. Точно в таком хоронили мою свекровь. Это и была она, моя свекровь – Резеда Петровна. Я потеряла сознание.

Отражение в зеркале из- за трещины на стеклянной поверхности казалось перекошенным, и оттого особенно жутким. Призрак поднял руку и указал пальцем на груду кирпичей в углу. До кирпичей я смогла дотянуться.

Среди бетонной крошки лежал пыльный новенький воздушный шарик.

Я посмотрела в зеркало. Призрак кивнул мне головой. Гул тяжелой строительной техники заставил мои мозги соображать быстрее.

Подтянувшись поближе к щели, что отделяла жизнь от смерти, я просунула в отверстие шарик, оставив внутри резиновое колечко. Теперь нужно было этот шарик надуть, но где взять силы?

Через два вдоха- выдоха закружилась голова, но шарик стал приобретать круглую форму. Каждые две- три попытки заканчивались полуобморочным состоянием. Гул тяжелой техники стих, значит скоро начнут разбирать останки домов. Наконец, зеленый грушевидный мешочек стал похож на воздушный шарик.

Зажав пальцами резиновое круглое колечко, я оглянулась на зеркало. Свекровь снова мне кивнула и дотронулась рукой до своих волос.

Я поняла…

Ветер тянул зеленый шар за собой, но нитка из моих длинных волос не давал ему улететь.

- Смотри, шарик. Зацепился, наверное.- Услышала я уже знакомый голос.

- Да нет.. Не похоже. Как- то он странно дергается. Будто им… - Ответил второй голос и тут же, видимо, в телефон заорал:

- Прекратить работы! Здесь выжившие! Глуши моторы!.

...В машине скорой помощи у меня начались роды

Дочка родилась семимесячной. Я назвала ее прекрасным именем Резеда. И как это раньше я считала, что имя Резеда напоминает мне зубовный скрежет?

Елена Кириллова