ДЕМОНСТРАЦИЯ, ЛИСТОВКА И КГБ

Однажды, вернувшись с концерта, мы увидели толпу возле нашего отеля. Это была явно политическая демонстрация. Над головами участников висели плакаты, некоторые на английском, другие на русском. «Let your people go!» повторяли по-русски «Выпустите ваших людей!» Рядом с текстом находилось изображение шестиконечной звезды Давида, символа еврейского народа. Участники демонстрации скандировали один и тот же текст на английском языке хором, как стихи:

 «Let your people go!»

 «Let your people go!»

 По слухам, ходившим в советской стране, мы понимали, что еврейское население нашего общества хочет уехать из Советского Союза в Израиль. Но так как это никогда не обсуждалось в прессе и в обществе, мы не знали, каково положение лиц еврейской национальности и есть ли у них проблемы с выездом или споры с правительством СССР. Это была закрытая тема.

Конечно, возникло любопытство, кого именно касалась эта конкретная демонстрация у нашего отеля. Вот промелькнула фамилия Панов. Чисто русская фамилия - при чем тут еврейская демонстрация? О Панове мы не слышали и не читали о нем в советской прессе. Оказалось, Панов был ведущим танцовщиком Кировского театра в Ленинграде, премьером балета и Заслуженным артистом Российской Федерации. Он также выступал в ведущих балетных ролях в Малом Оперном театре Ленинграда. Танцор редкого балетного таланта и техники, Валерий Панов обладал также выдающимся драматическим талантом и поэтому имел большой успех у публики.

Именно из-за большого успеха, КГБ решило не выпускать Валерия Панова из СССР, из-за опасения, что он останется на Западе, как до него это сделали Рудольф Нуриев и Наталья Макарова. Боялись, что он не вернется в Советский Союз и страна потеряет талантливого артиста. Упадет престиж советского строя жизни, а этого КГБ никак не могло допустить!

Валерий Панов и не собирался оставаться на Западе. В Ленинграде у него была семья - жена, которая была его коллегой по сцене, и сын. Но, став “невыездным” (был такой официальный статус в КГБ) и пробыв пять лет без зарубежных выступлений и без выезда за границу даже в отпуск, Валерий Панов стал диссидентом, противником советского строя. Еврей по рождению Шульман, получивший русскую фамилию после женитьбы на русской балерине, своей коллеге Лие Пановой, Валерий решил искать счастья в другой стране и уехать в Израиль. Подал официальные документы в советское правительство. И вот тут-то советское правительство и КГБ решило показать свою силу и власть.

Давление на Валерия Панова и в то время его вторую жену, прима-балерину того же Кировского театра Галину Рагозину, было беспрецедентным. Валерия немедленно сняли со всех спектаклей, Галину перевели в кордебалет - из прима-балерины! В театре устроили “товарищеский суд”. Молодые коллеги Валерия и Галины, учившиеся у них правильному стилю танца, теперь плевали в них и сожалели о совместной работе.

Видя невозможность работать в театре, Валерий и Галина ушли из театра. Жили без работы, питались помощью друзей, советских и зарубежных. Осознавая невозможность сломить Панова и Рагозину, КГБ организовало провокацию, Валерий Панов попал в тюрьму на десять суток. Но и это не сломило их.

Под таким давлением Валерий Панов и Галина Рагозина прожили два года, более семисот дней! Благодаря своей известности выдающегося танцовщика, Панову удалось организовать массовые протесты и демонстрации за рубежом в разных странах. В одну из таких демонстраций мы и попали.

Тогда мы еще ничего о них не знали, в советской прессе не было ни слова о премьере Кировского театра, Заслуженном артисте РСФСР, ведущем многие балеты, танцовщике с редким талантом к драматургии и технике, и о его жене, также прима-балерине Кировского театра и победительнице Международного конкурса артистов балета в Варне, Болгария.

Толпа была плотной. Нам вежливо дали пройти до входа в гостиницу, расступившись на ширину плеч одного-двух человек. Совали листовки в руки. Мы отказались от одной, от другой… от третьей было просто неудобно отказываться, и я взял одну из вежливости. Пришли в номер; не читая, я положил эту листовку у телевизора. И мы, усталые и голодные, скорее сели ужинать. Было нас четверо, двое ребят и двое наших девочек-танцовщиц.

Стук в дверь. Вошел КГБ-шник. С нами всегда ездили «двое в штатском». Официальная версия была, что их целью были русские общины эмигрантов за границей с целью предотвратить диверсии или саботаж с их стороны в отношении нас, исполнителей. Однако не было ни диверсий, ни саботажа, а КГБ-шники очень внимательно следили за нашим поведением. Им было интересно, куда мы идем, с кем разговариваем и как мы ведем себя, сохраняя нашу советскую дисциплину. Иностранных языков они не знали, но так как я говорил по-французски, всегда внимательно прислушивались к тому, о чем я говорил; после беседы они обычно спрашивали, о чем шла беседа с местными жителями.

Вошел старший офицер, по слухам, полковник КГБ (они никогда не говорили о себе). Сразу, без приветствия, и не обращая внимания, что мы ужинаем:

- Листовки получали?

- Да, вон одна лежит. Мы даже не читали, - ответил я будничным тоном.

- А почему мне не сдали?

- Не было такого приказа.

- А вы что, сами не знаете, что надо сдавать? А вообще, почему взяли?

- Ну, очень сильно предлагали. Неудобно было…

И вдруг КГБ-шник повернулся к девушкам и, глядя в упор, спросил:

- А если бы они вам предложили лечь под них, вы бы тоже согласились?

Немая пауза. У нас не было слов. Такое неуважение к людям, с которыми он, полковник КГБ, работал вместе, бок о бок, уже несколько месяцев! Поведение и старательность которых видел своими глазами и на сцене, и в жизни - это было как удар в поддых.

И на этой немой паузе КГБ-шник повернулся, взял листовку и вышел. Мы долго сидели молча. Есть не хотелось.

Леонид Шагалов, 
cолист и педагог Государственного Академического Хореографического Ансамбля БЕРЕЗКА
(1968 – 1982 гг.) Портленд, штат Орегон, США