Вспомнить все

Я пытался найти наших настоящих родителей. Но отец давно умер, если он действительно отец, а то я его помню как «дядю Федю». Мать исчезла в неизвестном направлении, а в адресном бюро все данные уничтожили. Ради нее какие-то усиленные поиски мне делать не хочется. Общаться с ней я бы не хотел. Но есть желание увидеть, посмотреть, что во мне от нее?

ПОМНЮ СНЕГ И БОЛЬ…

Меня зовут Леонид, мне 30 лет. У меня замечательная жена и любимая дочка - ей скоро четыре года. Недавно из найденного старого письма узнал, что я приемный сын. Три дня не мог в это поверить. Маму спросить у меня язык не по вернулся, а папа умер, когда мне было двадцать лет. Я перерыл весь дом, достал все фотографии и старые открытки. Получалось, что до семи лет обо мне ничего не было. Пересмотрел по-новому свои детские воспоминания. Помню мать, отца, какую-то тетю Ларису и сестренку, больницу, детский дом, как мне меняли имя в семь лет и много других не очень веселых фрагментов. Например, как отец за матерью с топором носился, и мы с сестрой Катей прятались в шкафу. Как мать в ванной смывала кровь с руки, как она плакала, а мы с сестрой ее с двух сторон утешаем. Как мы опять-таки с Катей бежали за воздушным шариком и попали под автомобиль. Я при этом сломал руку. Мне было четыре года, сестре - два с половиной. Помню, мне снился снег. Я просыпался от боли, мне делали укол, и я опять засыпал. Потом родителей лишили родительских прав, а меня через полгода больницы отправили в детский дом. В детском доме мне плохо вроде бы не было, если не считать воспитательницы, пугавшей «бабайкой». Вроде бы ерунда, но ведь пожалеть-то некому. Помню, как уже приемная мама принесла мне в детский дом игрушечную машинку, и мои товарищи тут же открутили колеса. Как меня забирали из детского дома, а я не хотел уходить, потому что мальчик из другой группы обещал дать мне книжку. Мама мне сказала, что дома у нее много детских книг.

НУ, И ЧТО, ЧТО ПРИЕМНЫЙ?

Теперь мне, конечно, странно осознавать, что со всеми этими воспоминаниями я не знал, что я из детского дома. В детстве мои приемные родители на все задаваемые вопросы находили подходящие ответы, например – «Ты был в круглосуточном детском саду, а мы уезжали в командировку». Я верил им и не задумывался об этом долгие годы. В найденном письме не говорилось явно обо мне, и я пытался себя убедить, что «может быть, все это неправда». Я поехал к сестре отца. Тетя отпираться не стала: «Ну и что, что приемный? Мог бы там так и остаться». Я ответил: «Да все нормально». Еще спросил: «Я помню девочку, с которой мы попали под машину, она что, моя сестра?» Тетя подтвердила и сказала, что не знает, как сложилась ее жизнь.

Все в жизни, что я считал само собой разумеющимся, вдруг оказалось большим подарком. Меня охватило странное ощущение счастья и остроты жизни, но и боли одновременно. Было ощущение, что до этого я жил в скорлупе, а потом эту скорлупу или кожу содрали, и я стал видеть и чувствовать в десять раз острее. Потом подумал, что у меня-то жизнь сложилась благополучно, а что с сестрой?

Я ходил по разным детским домам и домам ребенка, во всякие районо, к инспекторам. Почти нигде мне не отказали в помощи. Я узнал, как меня раньше звали. Вот только для того, чтобы раскрыть данные об усыновлении, потребовалось согласие моей мамы. Так что, жуткого для меня разговора избежать не удалось. К тому времени прошел уже год моих поисков. Мама мне рассказала, как меня забирали из детского дома, как папа заплакал, когда я, первый раз его увидев, взял его за руку и пошел с ним. Ну и конечно, не обошлось тогда без больницы, больной насквозь был и желудок, и глаза, и сердце… К девятому классу все вроде бы вылечили, и дорогу в поликлинику забыл.

Я отставал в развитии на два года, и врачи советовали школу для отсталых. Но, спасибо маме, взялась она за меня всерьез. В первом классе я еще учился на тройки, но школа  с медалью, институт  с красным дипломом, потом аспирантура. А сейчас мне понадобилось второе высшее.

РАССТОЯНИЕ НЕ ПОМЕХА

Мама в восторге от моих поисков сестры не была, но не возражала. В общем, за полтора года я нашел Катю на другом конце страны. Родители ее, узнав от органов опеки, что, если они не против, я мог бы с ней общаться, на мое счастье, согласились. К ее родителям тогда пришел инспектор по охране прав детей. Они недельку подумали и решили рассказать Кате про меня. Она очень обрадовалась, когда узнала, что у нее есть брат. За четыре года мы виделись с ней всего два раза. Нам мешает общаться огромное расстояние, поэтому мы пишем друг другу письма.

Первый раз друг на друга смотрели с огромным удивлением, с восторгом находили общее и старались деликатно обходиться с различиями. Интересно, что у нас похожие по вредности характеры и одинаковые пристрастия в еде - терпеть не можем помидоры и макароны. Мы счастливы, что нашли друг друга. Интересно, что сестра стала врачом, как и ее приемная мама, а я защищаю докторскую диссертацию, как мои родители. У нас обоих уже есть свои семьи и по дочке.

Недавно мы с Катей узнали о существовании нашего младшего брата Дмитрия. Он родился после того, как нас раскидали по детским домам. Но его усыновили в шесть месяцев, и ничего узнать о нем мы не можем. Единственный шанс: если он когда-нибудь сам или его родители начнут нас разыскивать. Мне даже было бы достаточно получить информацию от его родителей, что у него в жизни все хорошо, ну и фотографию, конечно. Они лучше знают, можно ли и нужно ли говорить ему, что он приемный.

Я «ПАПЕНЬКИН СЫНОЧЕК»

Сегодня, глядя на свою дочку, на это счастье до замирания сердца, я не могу понять  как мои биологические родители могли пропить троих детей? В то время мать была младше меня, но не такая уж дурная малолетка. В опеке сказали, что она не пыталась увидеться со мной в детском доме, что-то обо мне узнать. Я и искал-то ее, чтобы узнать, нет ли у меня еще брошенных братьев и сестер. Ведь я старший и, может, мог бы им помочь.

Не понимаю случаев, когда дети, узнавшие, что они приемные, обращают свою обиду и боль на вырастивших их маму и папу. Могу объяснить это только подростковым эгоизмом. Я, наоборот, стал лучше понимать своих родителей. А побывав в детских домах, особенно прочувствовал, насколько они изменили мою судьбу. И я очень благодарен судьбе, что у меня был именно этот папа, а никакой другой. Мне его очень не хватает. Отношения у нас были замечательные. Я был «папенькин сыночек», и сейчас особенно страдаю, что он слишком рано умер и не увидел внучку. В каком бы он был восторге от нее!

Сейчас с женой мы подумываем об усыновлении ребенка. Родителям, усыновившим ребенка, я желаю любить и принимать его, не предполагая изначально, что он «неправильный». Что его надо переделывать, искать изъяны. Детям, узнавшим о своем усыновлении, я желаю очень любить и беречь своих родителей.