НИКТО НЕ КЛАНЯЛСЯ 

Воспоминания вновь взволновали старика. Пер­вые годы после войны он ощущал какую-то душевную пустоту, не мог принять и понять новую жизнь. Его взросление пришлось на войну, с ее разрушениями, смертями, жестокостью. Трудно было сохранять душевную чистоту, постоянно находясь в атмосфере насилия.

Теперь же, спустя многие годы, он удивляется, как он сумел пережить личные трагедии - смерть матери и друзей. Потом на свет появились новые поколения, которые не видели такого количества невинных смертей, не знали голодного детства. Ему казалось, что внуки забыли про великие подвиги своих дедов и отцов, и страшные годы войны стали очередной страницей истории. Никто уже не снимал головного убора, не кланялся в присутствии заслуженного ветерана войны. Перестал производить впечатление и китель, увешанный орденами и медалями. Старик всегда огорчался, встречаясь с неуважением нового поколения. Часто в мыслях он обращался к молодым людям: «Мы же для вас воевали, за ваше благополучие свои жизни отдавали, чтобы только видеть улыбки детей, чтобы слышать звонкий детский смех. Мы умирали, страдали за вас, чтобы вы никогда не услышали пулеметную дробь, не увидели на ясном голубом небе черную копоть вражеского самолета, чтобы ваше сердце не замирало при взрывах!» В горьких размышлениях он проводил бессонные ночи, вновь и вновь переживая события войны.

ОН СПАСАЛ СТОЛИЦУ

5 декабря 1941 года немцы начали контрнаступление. Слова Сталина эхом отразились в молчащем, онемевшем от страха городе. Враг продвигался к сердцу страны, к столице, которая всегда казалась самым родным и безопасным местом. Он сам записался в военкомат, не думая, что совершает героический подвиг. Он просто шел на защиту Родины, на защиту своих братьев и сестер. Многие юноши поступали так же, выполняя долг перед Отечеством, готовясь умирать за свою страну. Его записали в Буденновский резервный полк. Тогда он болел бронхитом, организм его был истощен, а рассудок почти помешался. Он рыл окопы, выбиваясь из сил, кашляя кровью, но не переставал работать. Руки его покрывали кровавые мозоли, огрубевшая кожа почти не чувствовала холода. Сам он находился в нервном ожидании перед предстоящей битвой. До сих пор ему было непонятно, как наши солдаты выдержали атаку: изможденные, голодные, они сражались в лютые морозы. Наверное, помогла великая, непоколебимая сила духа, присущая только русскому человеку. Сердце его болело и радовалось одновременно, когда он видел полные надежды глаза. Его народ, русский народ сумел объединиться, был готов сражаться до последней капли крови, до последнего вздоха за сердце страны, за самый красивый город во всем мире.....

Сейчас его одолевала гордость за свой народ, за себя. Именно благодаря ему Москва уцелела, рас­ цвела, благодаря ему по улицам столицы люди сейчас ходят так же, как ходили и до войны.

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

Воспоминания старика прервал телефонный звонок. Старик вздрогнул и не сразу взял трубку, пытаясь прогнать от себя воспоминания. По телефону ему давно не приходилось разговаривать, да и не с кем было.

­ Здравствуйте, я бы хотела поговорить с Михаилом Дмитриевичем, ­ раздался приятный девичий голос.

­ Я вас слушаю, ­ удивленно пробормотал он.

­ Меня зовут Анна, я хотела бы пригласить вас на праздник в честь Великой победы. Еще мне бы очень хотелось с вами лично поговорить. Я журналистка и пишу статью под названием «Я ­ наследник Великой победы». Мне бы очень хотелось задать вам несколько вопросов. Без информации, которой вы владеете, я просто не смогу написать материал. Я хочу вам сказать, что вы не забыты, что вас помнят и уважают миллионы людей. Москва вам благодарна за стойкость и героизм.....

Алина САФРОНОВА

МЫ ВАС НЕ ЗАБЫЛИ

Памяти моего деда Фандеева Михаила Дмитриевича, участника Великой Отечественной войны

На выцветших, грязных обоях мелькнул сгорбленный силуэт старика. Его тень плавно перебегала со стены на стену и, наконец то, остановилась возле окна. Какие-то совсем неживые, полные слез глаза смотрели в ночную мглу.

«Странно, звезды никогда не меняются, они всегда так равнодушно смотрят на нас, ничтожных, мелких людей, их облик не подвластен времени, их холодное существо не способно испытывать чувства. Они видели много слез и страданий, улыбок и смеха. Звезды видели войну, освещали путь бойцам, сияли так же ярко, когда умирали миллионы, сотни невинных людей, так же они сияли, когда война закончилась. Она закончилась, ее больше нет, перестали погибать люди, не слышны режущие слух выстрелы, но она навеки осталась в наших сердцах. Мы, уцелевшие, живем на войне, на наших руках кровь и грязь... Мы  воспоминание, которое забудется, когда последний из нас перестанет дышать»…

ДЛЯ НАС И ПУЛИ БЫЛО ЖАЛКО

 1945 год, 9 мая  война закончилась,  пробормотал старик дрожащим голосом,  закончилась....Я помню эти красно-черные немецкие флаги со свастикой, их кидали на Красной площади, их топтали сотни ног, с остервенением рвали на клочки, уничтожали, как частичку того кровавого прошлого, о котором всем хотелось забыть и не вспоминать никогда.

Мне тогда казалось, что сама природа оплакивала потери, бунтовала против насилия, жестокости, убийства, отрицала жертвы.

Для нас, воевавших, конец войны стал каким-то искусственным прерыванием уже сложившейся жизни. Я привык воевать, слышать свист пуль над головой и эту лающую, ставшую ненавистной немецкую речь. Мне было всего 17 лет, когда началась война, казалось, никто до конца не мог поверить в происходящее. Не верил и я, пока однажды не увидел, как убивают людей  жестоко, беспощадно стреляют им в спины. Хотя на войне жизнь не стоит и пули: немцам было жалко тратить патроны на недостойных, жалких, беспомощных, их просто сжигали, как хлам, мусор».

 Это человек-то мусор?!  чуть ли не вскричал старик после долгого молчания.

Он часто вспоминал о войне, каждый раз вздрагивая при мысли о том, что ритуал массового убийства во всем мире может вновь повториться. Старик долго стоял у окна, потом лег спать. Ему снова снился тот сон о войне, который преследовал его многие ночи.

СТРАШНЫЙ СОН СТАРИКА

…Русских пленных строят в ряды, сортируя, переставляя людей в разные стороны. Образовалась шеренга из грязных, изможденных мужчин. Офицер что-то яростно кричит на немецком, потом достает револьвер и стреляет в голову каждому второму мужчине. Трупы падают на землю один за другим, но их омертвевшие, стеклянные глаза не перестают с неподвижной мольбой смотреть на мир. Неожиданно немецкий офицер останавливается: в толпу пленных солдат случайно попал маленький мальчик в грязной, оборванной одежде. Лицо ребенка искажает гримаса страха, глаза округляются, и из них капают прозрачные, невинно-чистые слезинки. Слезы капают на нос, на щеки, на дрожащие губы. Немец останавливается в замешательстве, медлит минуту... Потом все-таки нажимает на курок.

Старик проснулся со слезами на глазах, этот сон каждый раз оставлял ноющую, пронзающую сердце тревогу. Он огляделся, словно желая уверить себя, что он дома, и что все, увиденное им, всего лишь сон. Взгляд его упал на тумбочку, на которой лежали золотые часы. Он тысячу раз рассматривал эти часы, каждый раз возвращаясь к войне, переживая трагедию прошлых лет.

ЦЕЛОВАЛИ НОГИ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ

...Тихо, как кошка, он пробирался сквозь деревья, подавал знаки ефрейтору, неожиданно останавливался, замирал, потом вновь шел. Белые, ослепляющие полосы света то и дело мелькали в темноте, заставляли сердце вздрагивать и замирать. Он знал, что малейшая неосторожность лишит жизни невинных людей. Они близко подобрались к тюрьме, в которой ждали смерти обреченные люди. Вход в крошечное сооружение охранял солдат. Тогда он убил человека второй раз в жизни, зажмурив глаза, преодолевая страх и стыд, убил еще совсем молодого солдата-немца. Когда он взломал дверь, к нему кинулись голодные, тощие, почти ничего не соображающие люди. Они падали на колени, целовали ему ноги, бормотали несвязные слова. Никогда не видел он, наверное, столько радости и надежды в глазах человека. Они плакали и смеялись, и ,казалось, не придавали значения том, что немецкие солдаты уже приближаются к тюрьме…Один пленный подарил ему часы в знак благодарности, сказав, что они послужат талисманом и сохранят ему жизнь на войне. Пленный так и не узнал имени своего спасителя.