ПО МКАДу  В ДИКОЙ ПРОБКЕ

С некоторого времени старик стал замечать какие-то странности, которые стали происходить в его жизни. Стоило ему подумать о чем-то самом насущном, все это, как будто бы, происходило само собой. Он какое-то время удивлялся этому, а потом привык.

И вдруг к нему пришло знание. Он не понимал, почему оно пришло к нему, но главное, что это знание начало давать ответы на все его многочисленные вопросы. Но все равно, вопросы оставались, их было очень много, и старик не мог найти на некоторые из них вообще никакого вразумительного ответа.

И тогда пришли стихи. Они пришли прозаично, буднично. Он никогда не писал их, читал только в рамках школьной программы и не любил - и вот, на тебе.

Он знал, что запомнит этот день на всю оставшуюся жизнь. Это было 26 октября 2004 года. Он возвращался с дачи, и на Московской кольцевой автодороге (МКАДе) была страшная пробка. Он еле двигался в своей машине, и так почти два часа. И неожиданно в голове начали складываться какие-то фразы. Он начал бормотать эти слова и вдруг понял, что это стихи, стихи какие-то необычные и в то же время будничные, стихи, которые на него не оказывали никакого воздействия. Он не испытывал никакого волнения и даже не удивлялся, просто бормотал эти фразы. Неожиданно осознал, что все это откладывается у него в голове почти автоматически. "Плетусь по МКАДу в дикой пробке, и вдруг так ясно стало мне, ведь это образ перестройки, ей нет конца, мы на кольце. Мы так тащились к коммунизму, теперь трусцой в капитализм, потом пойдем к другому "изму", а может, нам в иудаизм?". И так десять четверостиший подряд. Он не понял, откуда это у него. Прямо по памяти он записал 40 строк.

С этого дня он неоднократно возвращался к записанным строкам, удивленно хмыкал и говорил: "Ничего себе! Надо же, еще и стихоплетом становлюсь на склоне лет".

Заканчивался октябрь, его последний день, и вдруг у него в голове начинают появляться строки нового стиха: "Мне жизнь диктует". На следующий день, 1 ноября, еще стих: "Не ради корысти живем на земле". Потом следующий: "Ах, эти женщины России". Затем: "Пытался лирику писать", "Вождям России". И затем 2 ноября: "Щемящей нежностью наполнен", "Две розы", "Судьба цветов. Цветы судьбы". Старик записывал все это лихорадочно, поспешно. Он даже не пытался осмыслить то, что он пишет. Писал сразу без единой поправки, так, как будто кто-то диктовал ему эти стихи. Написав первую строку, он не знал, какой будет вторая и чем же все закончится.

ВРЕМЯ ДЛЯ КОНТАКТА

Так прошла ровно неделя. Второго ноября ему необходимо было уезжать на Кипр. И вот он на этом острове. Вечер 3 ноября 2004 года. Тихо, солнечно. Он прилег отдохнуть на диван, и вдруг что-то словно подбрасывает его. Возникает страстное желание что-то записать. Он берет ручку, бумагу, садится к столу и почти автоматически пишет: "Подчинись мне, раб Господний, слушай не перебивая, что скажу тебе сегодня, мир иной приоткрывая. Но вначале, чтоб поверил ты в серьезность моих действий, расскажу сейчас, что завтра нас с тобою ожидает. Встанешь рано-рано утром и запишешь сорок строчек моего тебе посланья. Ты прочтешь его, а после целый день все будешь думать, неотвязно, непрерывно, что с тобою происходит. Успокойся, все нормально, время выбрал не случайно я для нашего контакта: наступил период жизни, когда надо откровенно людям все, что происходит, мне открыть, что сокровенно, что покрыто тайны мраком. Знаю, ты не суеверен, но следи за каждым знаком. Ничего сейчас случайно вкруг тебя не происходит. Завтра, прочитавши строки, ты пойдешь ко мне навстречу. Встань лицом, когда увидишь "что-то", я отвечу, знак подам. Он будет ясен нам двоим в Великий праздник Пресвятой Пречистой Девы. А когда назад вернешься, помолись перед иконой. Ты пройдешь сквозь очищенье. То не будет всепрощенье, но к нему твой путь начался. Дальше знаки, знаки, знаки. Ничего не пропуская, следуй им - они подскажут, как пути сего держаться. Главное придет чуть позже, жди его, оно откроет для тебя все, что возможно. Пусть вначале будет сложно, но потом и ты привыкнешь мне внимать беспрекословно. Более того, душевно, не коленопреклоненно. Ты ведь избран не случайно, повторю тебе еще раз. Пусть пока все будет тайной. Ну, до встречи. Завтра в полдень".

ТОЛЧОК В ТРИ ЧАСА НОЧИ

Такого старик не ожидал. Он раз за разом вчитывался в эти строки и не мог понять смысла многих из них. Ему стало не по себе. Во-первых, почему пришло ему такое, потом, что такое рано утром, какие сорок строчек? Где, какая встреча в 12 часов и, главное, с кем и какой ему будет подан знак?

Старик решил, что будет спать "до упора". А ночью вдруг его вновь подбрасывает с постели какой-то толчок. Ровно 3 часа ночи. Он берет перо, бумагу и начинает писать: "Ты проснулся? Это славно. Так бери перо, бумагу и пиши те сорок строчек, что тебе я продиктую. Страшным холодом из бездны бытия людского тянет, запиши слова молитвы. Бог спасет, Бог не обманет. "Род людской спаси, Спаситель, помоги ему подняться, дай живой воды напиться, дай чуть-чуть крупицу счастья. Мы же, люди, очень слабы, возомнили, что всесильны. В нас гордыня, как отрава, доброту всю погубила. Помоги, спаси нас, Боже, дай нам знать, что делать дальше. Больше жить мы так не можем, мы в твоей, Спаситель, власти. Собери нас воедино, под твои хоругви встанем. Мы, как дети, все невинны перед вечностью, Создатель. Пусть грехи все наши тяжки, но ведь мы живем в потемках, глупы, жалки, и ничтожны, и чудовищно греховны. Так прости, прости нас, Боже. Ты способен дать прощенье. Мы возьмем твою молитву для святого очищенья. Отче наш - ее начало, и оно для нас священно. Отче наш, любимый Боже, помоги нам в тяжкой жизни. Помоги, спаси, помилуй, сохрани, не дай погибнуть, дай к святыням прикоснуться, отведи грехи, невзгоды, дай святой воды напиться и прожить счастливо годы, что судьбой отведены нам и тебе, Господь, подвластны. Славим мы Отца и Сына, славим мы Святого Духа, славим всех святых отныне. Боже правый, ты всесилен".

РУКА БОЖЬЕЙ МАТЕРИ

И далее он записал строки, которые вообще очень поразили его: "Вот живи теперь с молитвой. Путь она тебе укажет. Жди, надейся и старайся все исполнить, что познаешь. Меч в уста твои вложил я грешным людям в назиданье, скоро ты соприкоснешься с высшей силой мирозданья. А теперь живи спокойно. Все тебе уже сказал. И веди себя достойно, никого не жаль сим жалом. Без нужды".

Закончив писать, старик долго неподвижно сидел, опустив голову на руки. Он понимал, что это диктант. Он написал его сразу, на одном дыхании, без единой поправки. В конце концов он смирился, что эти слова звучат в его голове не случайно, что с ним начало происходить что-то такое, чему не было объяснения. В то же время он понимал, что это объяснение должно к нему прийти. Его беспокоило еще одно: а что будет завтра в полдень?

Утром около 9 часов жена сказала: "Едем в Кикос, в монастырь". Они приехали туда, и у старика стала страшно болеть голова. Она буквально разваливалась крестом. Он еле-еле передвигался по пути к храму. Когда вошли внутрь, в этой полутьме он увидел лампады и огромный иконостас. Посредине иконостаса было что-то необычное. Это "что-то" было затянуто тканью. Он подошел ближе, увидел, что это икона, затянутая материей, и из-под нее видна только рука. И вдруг его, как вспышка, озарил образ Божьей Матери, что находился под этой материей. Он поцеловал руку, и вдруг головная боль исчезла. Его всего охватил покой и неожиданная благодать. Тут он понял: вот знак, о котором было сказано в ночном послании.

ИДЕЯ - ВЕРА!

А дальше пошли стихи, стихи, стихи. Чьи они, откуда они, какие они, он не мог судить. Он не был поэтом, не имел литературного образования и о стихах мог говорить только поверхностно. Он не знал, почему вначале пошли стихи разного плана, разного слога и стиля, на самые разные темы. Может быть, это была проверка его возможностей и чистка мозгов от всякой ерунды. Он не знал и не пытался разобраться в этом, тем более, что через какое-то время стала все больше просматриваться определенная направленность этих посланий. Это были молитвы и покаяния. А затем пришли 30 проповедей и заключительная молитва Богоматери - Деве Марии.

Затем пришли ответы и на другие вопросы. Особенно его интересовало то, что касается понятия "идея". Его воспитывали на идеях коммунизма, потом, в конце жизни, появились какие-то идеи капитализма. И он не мог понять, ради чего, во имя какой идеи живут люди. И когда все это было размыто, когда все эти идеи рухнули, когда идеалов не стало, он понял, что все это никчемно. Что все эти идеи не несут в себе никакого смысла по сравнению с той одной вечной идеей, которую привнес в его жизнь Всевышний. Вера! Вера изначальная и глубокая в то, что человек существует во имя чего-то высшего, и это высшее является его душой.