Бум младенцев
Концепция жизни в пригороде предполагала определенное дистанцирование от внешнего мира. Одновременно, экономические реалии чаще всего заставляли поддерживать с ним постоянную связь – участвовать в общественном производстве, а значит, по меркам середины XX века, ездить в город.
Главный сдвиг в деле превращения автомобиля в доступное для широких масс населения средство передвижения, произошел с введением конвейерной системы сборки «Модели Т» Г. Фордом в США. Производство этих удобных и надежных машин быстро достигло невиданных размеров: в 1925 году каждые десять секунд с конвейеров заводов Форда сходил новый автомобиль. К концу 20-х годов на Соединенные Штаты приходилось 85% всех автомобилей, имевшихся в мире. Соотношение количества личных автомашин и населения страны составляло приблизительно один к пяти.
Практика государственных расходов на строительство автомагистралей берет свое начало в США еще в начале XX века (в 1916 году президент В. Вильсон подписал закон о федеральных дорогах). Однако основные меры, которые стимулировали рост системы автомобильного сообщения, были приняты после Второй мировой войны. В 1947 году Конгресс США одобрил сооружение на средства федерального правительства сети автодорог общей длиной в 37 тысяч миль (около 60 тысяч километров).
Одной из основных отличительных черт послевоенных пригородов можно считать более демократичный состав их населения. В результате быстрого роста материального благополучия и относительной дешевизны домов и автомобилей, пригород перестал быть анклавом высшей части среднего класса, стал доступен не только управленцам, но и занимавшим скромные посты служащим, а также значительной части людей рабочих специальностей.
Миграция в пригороды была чрезвычайно селективным процессом – здесь селились только те, кто мог себе это позволить. Технологические усовершенствования, меры правительственных учреждений по созданию благоприятных условий для покупки коттеджей в кредит способствовали включению в пригородную миграцию менее состоятельных слоев населения.
Пригород был желанным местом проживания. Он оказался в наибольшей степени отвечающим идеальному образу жилища (особенно для семейной жизни). Этот образ утвердился в XIX веке в результате отделения места работы от места проживания, роста масштабов населенных пунктов, возникновения ностальгической тяги к природе по мере индустриализации. В первую очередь он отражал стремление провести границу между двумя частями мира: семьей с ее близкими отношениями и безличностным, а зачастую и враждебным обществом. Основные отличительные черты этого образа – отдельный дом, находящийся в частной собственности и отделенный от других жилищ земельным участком, – прочно укоренились в культуре уже к концу XIX в. и с тех пор не потеряли своего влияния в общественном сознании.
Пригород, по большому счету, идентифицируется со средним классом, а обсуждение новых черт общественной жизни строится на рассмотрении пригородов и среднего класса в целом.
Люди, населявшие тот или иной пригород, зачастую действительно составляли довольно однородную массу, что было одной из черт, отличавших пригородный тип расселения рассматриваемого периода. Примечательным в послевоенных интерпретациях пригородной жизни было мнение о том, что местные, религиозные, этнические и классовые различия отходили на второй план под воздействием общего для всего пригородного населения уклада жизни и поэтому не играли решающей роли в определении характера индивидуального поведения.
Характеризуя дискуссии о пригородной семье, нельзя обойти вниманием детей. Именно в пригородах характерная черта американской жизни 50-х годов – необычно высокий уровень рождаемости – выступала с наибольшей отчетливостью. Многим современникам казалось, что пригороды буквально кишат детьми, а удовлетворение подрастающих детей является основной задачей пригородных семей и в целом этих поселений.
То, что пригород предоставлял лучшие условия для детей, было общепризнанным фактом. Более обширный двор позволял им играть на улице, «как и положено детям», без присмотра со стороны родителей; свежий воздух, солнце способствовали лучшему здоровью ребят. Пригород - «рай для детей».
Безусловно, пригороды внесли самый весомый вклад в «бум младенцев»: детей не только было много, повсюду были видны приметы скорого пополнения их рядов. Население пригородов отвергло старую установку, согласно которой женщине предпочтительнее не показываться из дому во время беременности. Беременность превратилась в нечто, чем можно гордиться и что можно открыто обсуждать.
Отношения с соседями устанавливались буквально со дня переезда. Плачущие дети, уставшие родители, а впереди еще уйма хлопот, связанных с переездом. Неожиданно появляются соседи, которые сами представляются, начинают помогать распаковывать вещи. К вечеру одна из соседок приносит готовую еду, а другая – полный кофейник горячего кофе. Дети быстро находят себе друзей.
Жившие в пригородах семьи более часто, чем городские, посещали друг друга, чтобы вместе пообедать, поиграть в карты или просто поговорить. Молодые семьи, живущие по соседству, также легко могли найти повод для организации вечеринки. Днем, пока мужчины были на работе, их жены собирались вместе, чтобы посплетничать и попить кофе поочередно друг у друга дома или во дворе.
Однако дело не ограничивалось лишь развлечениями и отдыхом вместе. Соседи находили пути извлечения взаимной выгоды из более тесных отношений друг с другом. Многие авторы, писавшие о пригородах в то время, упоминают о «банках сиделок». Женщины, желая отдохнуть от домашних хлопот, могли оставить своих детей с соседками на определенное время, которое потом «отрабатывали», присматривая за детьми соседей. Дело доходило до межрелигиозных «проектов»: христиане оставались с детьми в пятницу вечером, а евреи – в воскресенье утром.
Кроме этого, очень распространено было совместное пользование различными предметами. Например, несколько семей могли использовать одну машину для стрижки газонов. Происходил обмен книгами, хорошей посудой и т. п. Журналисты писали о том, что дети перенимали такое отношение к окружавшим их вещам и часто не делали различий между принадлежащим своей семье и соседям. Родители нередко жаловались, что у их детей нет уважения к чужой собственности, что они могут без разрешения взять велосипед или игрушки соседей или даже залезть в соседский холодильник. Глядя же на себя, взрослые не видели ничего плохого в том, что выручали друг друга, хотя и шутили иногда, говоря, что «наконец-то наступил коммунизм», называя пригороды «Россией, но с деньгами» или «студенческим общежитием, только с детьми».
Другой отличительной чертой являлось более активное участие их жителей в работе общественных объединений. Обычно собрания клубов, занятия кружков и т. п. проходили в местных школах, поэтому в их окнах до позднего вечера горел свет. В некоторых семьях муж и жена поочередно сидели с детьми вечерами, чтобы дать друг другу возможность посещать различные собрания и занятия. В Левиттауне, штат Нью-Джерси, насчитывалось по меньшей мере 35 различных организаций. В Парк-Форесте их было не менее 66. В Лейквуде, одном из пригородов Лос-Анджелеса, насчитывалось 110 детских бейсбольных команд, 36 мужских и 10 женских команд, игравших в софтбол, 75 детских и 30 мужских баскетбольных команд, а также 77 команд, игравших в американский футбол. Здесь же действовали кружки танца, собаководства, кулинарии, фотографии, резьбы по дереву, давались уроки катания на роликовых коньках и т. д.
В 1950 году У. Левитт, чья фирма в то время возводила первый из трех построенных ею и наиболее знаменитый американский пригород – Левиттаун на Лонг-Айленде близ Нью-Йорка, в одном из своих выступлений так описывал радость обеспечения людей домами: «С течением времени видишь, какое направление принимает их жизнь. Видишь превращение городского квартиросъемщика в гордого сельского домовладельца. Наблюдаешь его глубокий интерес и активное участие в местном управлении. Наблюдаешь, как он коренным образом преобразуется, как происходит возрождение человека... у которого есть собственный кусочек хорошей земли, собственная доля света, воздуха и солнца».
Александр Никифоров
Фото: http://www.mytwins.ru
|