Екатерина РОЖДЕСТВЕНСКАЯ, фотохудожник: «Я ПОНЯЛА – НАДО ДЕЛАТЬ ВСЕ, ЧТО МОЖЕШЬ И ЧТО НЕ МОЖЕШЬ»

Скоро на Первом канале стартует сериал по роману Василия Аксенова «Таинственная страсть»- о шестидесятниках. Под вымышленными именами героев легко угадываются звезды той эпохи, в том числе Роберт Рождественский. Воспоминаниями о нем и его круге поделилась дочь поэта, известный фотохудожник Екатерина Рождественская. Кстати, она призналась, что уже видела сериал, поэтому ждет его выхода на экран со спокойной душой...

«Папа был штучный»

- Главные герои романа и сериала - литераторы. Согласитесь, все-таки это был феномен, что в стране одновременно появилось столько ярчайших поэтов и прозаиков!

- Согласна. Причем, что тоже удивительно, все они - из разных концов СССР, а оказались вместе в районе Садового кольца. Все учились в Литинституте. Стояли на одной лестничной площадке в общежитии и курили - там и сошлись. Целая плеяда, целое движение. Потом еще Аксенов присоединился из медицинского института. При этом ведь у них, по сути, не было опоры: предыдущее великое поколение писателей было практически уничтожено. Кого-то расстреляли, кто-то сгинул в лагерях. И эти ребята оказались... как на облаке. Однако нашли в себе силы стать теми, кем стали.

- В одном интервью вы сказали, что показывали отцу свой первый литературный труд и он его вроде как не оценил...

- Нет, такого не было. Моим первым опытом, а история эта давняя, была повесть про Индию. Я несколько лет жила с мужем в этой стране, он был туда командирован как журналист, делал сюжеты для советского телевидения. Повесть вышла в журнале «Юность». Теперь о ней, конечно, никто не помнит. Папе рукопись я не показывала. Он прочитал уже публикацию, и ему очень понравилось, он поддержал меня тогда. Всегда поддерживал. Папа никогда бы не обидел, заявив, что ему что-то не нравится, так, в лоб. Он всегда объяснял, почему не нравится, помогал исправить. В этом смысле он был очень мягкий человек.

- А имя такое жесткое - Роберт...

- Папа родился в 1932 году, а тогда было принято давать имена в честь кого-то. Ему имя досталось в честь революционера Роберта Эйхе. Так уж вышло.

Скорей бы гости ушли

- В годы детства отец вам что-то советовал читать?

- Такого, чтобы говорил: обязательно прочитай то-то и то-то, не помню. У нас просто была библиотека из книг, которые мы все читали. Я читала Конан Дойла, Жюля Верна, все эти «Головы профессора Доуля»... - обычную литературу, стоящую на книжной полке в доме любой советской семьи.

- Были какие-то правила воспитания, может, запреты?

- Я была спокойной девочкой, знала, что можно, что нельзя. Не делала ничего такого, чтобы родители решили мне что-то запрещать. Подумаешь - школу прогуливала! И бегала во дворе, кстати, всегда одна. У нас собака одна гуляла, спаниель. Нагуляется, придет, в дверь поскребет - его впускают. Вот и я так же.

- Кстати, вы ведь хотели стать ветеринаром. Эта мечта имела какие-то корни?

- Бабушка у меня в корнях, врач. И вообще любовь к медицине сидела во мне глубоко. В детстве я действительно лечила животных. Зародилось такое стремление, наверное, в детском саду, когда я чуть не убила жабу. На территории детсада почему-то было очень много жаб. Я хорошо помню: мне было четыре года, я взяла одну жабу, проткнула ее палочкой и так носила. Потом отнесла жабу воспитательнице, и та на меня накричала. Только в старшей группе я поняла, что творила. Это один из моих детских кошмаров: протыкаешь жабу, а она на тебя смотрит. Но она выжила, это утешало - ускакала после экзекуции. Вот тогда я впервые и подумала: мою травмированную жабу можно же было вылечить... Но ни врачом, ни ветеринаром я в итоге не стала.

- В доме ваших родителей собирались самые талантливые, самые знаменитые певцы, композиторы, актеры, художники. Маленькая Катя допускалась к посиделкам? Или ребенка убирали в детскую?

- Нет, не убирали. Я сама убиралась, потому что дышать было нечем - гости курили, дым стоял столбом. Тогда все это было для меня раздражительно, ужасно, отвратительно и - скорей бы ушли. Это сейчас я понимаю, какие это были все замечательные яркие люди.

- Высоцкий бывал?

- Я могла бы примазаться: ой, дядя Вова... Но не было такого. Мы с ним встречались, когда он снимался в фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» в Юрмале. Тогда виделись каждый день. И с Владимиром Семеновичем, и с Мариной Влади. Но в Москве, у нас дома - один-два раза.

- Гости какие-нибудь подарочки вам делали? Может быть, вы что-то такое храните?

- Ну время было другое. Достал полкило масла, сосисок из спецзаказа - и спасибо. Чаще всего приходили просто с бутылкой водки. Какие там подарки ребенку! А я никогда ничего и не ждала.

- В 17 лет вы, первокурсница МГИМО, познакомились с будущим супругом, в 18 уже вышли замуж. Родителей, наверное, взволновало ваше решение так рано создать семью?

- А меня вот не взволновало, когда сыновья стали жить с девушками, которых я не знала. Это их опыт. Как можно вмешиваться? Вмешиваться можно в дела более серьезные, не дай бог, чтобы они возникли. А так... Человек сам должен через такие взаимоотношения пройти и понять, надо ему это или не надо. И мои папа с мамой тоже так говорили: твоя жизнь - выбирай.

- Но Роберт Иванович приглядывался к будущему зятю?

- Не то чтобы приглядывался. Будущий зять бывал у нас каждый день. Он был для папы как открытая книга. Я взяла его совсем ребенком и, можно сказать, воспитывала так, как мне надо.

- Ваш муж чем-то похож на отца? Если верить Фрейду, такое часто бывает.

- В нашем случае Фрейд ошибся. Папа - уникальный человек, вряд ли вообще кто-то мог быть на него похож. Он штучный. Такие редко рождаются.

 Гурченко все было простительно

- Екатерина, у вас самой недавно вышла книга, в которой вы описываете творческую кухню своей фотостудии. За 15 лет работы в разных образах вы сняли пять тысяч российских звезд! А есть у вас любимая звезда, идеальная звезда?

- Гурченко. Много о ней говорила и опять скажу. Ее никто не переплюнул.

- Без нее стало скучно жить?

- Без нее ужасно, потому что это был такой фейерверк, такая величина!.. Кстати, она тоже бывала у нас в доме на тех посиделках. Правда, всего несколько раз.

- При жизни Людмилы Марковны не раз слышала от пожилых женщин: зачем Гурченко молодится, зачем ей эта пластика - ах, она стала такой вульгарной! Что бы вы им на это сказали?

- Что ей все было простительно. Люся постоянно ставила эксперименты. Она хотела продлить молодость, для того чтобы продлить работу, хотела новых ролей, поэтому и шла на все. Как и Любовь Орлова, кстати, которая первой в нашей стране стала делать пластические операции. Эти женщины привыкли к своему прекрасному отражению в зеркале. Когда же изображение стало другим, восприняли это как начало какой-то тяжкой болезни и стали с ней бороться.

Гурченко имела право на все, на любые преображения. Даже могла предстать в облике мужчины совершенно спокойно. Вообще в любом облике. Это было в ее характере - в таких изменениях все время жила и потрясающе себя чувствовала. Она входила в желаемую роль и, когда хотела, выходила. Надо было наблюдать Люсю просто в быту, чтобы понять, насколько она удивительный человек. От нее можно было ждать чего угодно, она сама режиссировала свою жизнь.

Скажем, сама ставила свои дни рождения - как спектакли или фильмы. Я была у нее на многих таких домашних праздниках, и каждый раз это оказывалось новым и неожиданным. Однажды она принимала гостей в каком-то алькове, на большом постаменте стояло ложе с балдахинами и шелковыми занавесями. Люся на нем возлежала, ей передавали огромные чеканные блюда, наполненные фруктами, играла музыка... Она всегда была королевой - самой красивой, самой главной.

А еще Люся делала потрясающие подарки. Мне подарила бриллиантовую булавку в красивом футлярчике и сказала: «Я тебе покажу, как надо ее носить, чтобы в случае чего уколоть кого следует». Всегда она это делала с какими-то присказками. Должна сказать, что это было даже еще интереснее, чем в кино, хотя и в фильмах Люся, конечно, неподражаема. Вот как у меня: гораздо интереснее процесс работы, чем сама фотография. Именно в процессе ты узнаешь о человеке столько удивительного и важного! А так просто видишь фотографию, пусть даже красивую.

- Екатерина, вы и фотохудожник, и журналист, и модельер, и писатель. Что-то новое в этом списке зреет?

- Зреет, конечно. Сейчас хочу написать что-то такое, по чему потом сниму фильм. Я поняла: надо делать все что можешь и что не можешь. Не надо думать: эх, построил бы я дом, если бы... Надо идти и строить!

Марина Бойкова