Эдвард РАДЗИНСКИЙ, писатель: «КАКИЕ ОНИ ВСЕ, ОДНАКО, У НАС ШАЛУНЫ!»

У него есть любимые революции - Великая французская и наша, Октябрьская. Есть любимые мужчины: Робеспьер, Дантон, Сталин, Троцкий... Есть любимые женщины, столь же известные миру и столь же неоднозначные. Ну и разумеется, есть особый взгляд на вышеупомянутые события и персоны. Взгляд, конечно, субъективный. Но очень любопытный!

Неэффективный менеджер

- Эдвард Станиславович, вы доказываете, что Сталин не был никаким «эффективным менеджером»: крестьян загнал в колхозы, фактически возродив крепостное право, прошелся катком по интеллигенции и так далее. А кого из наших правителей можете все-таки назвать эффективным  менеджером?

- Вот был один, который все время пребывал в маразме, но народ назвал его самым выдающимся правителем XX века - было какое-то голосование. Это Брежнев. Ничего не могу добавить к выбору народа. Но вы знаете, наверное, в этом что-то есть. Во-первых, он был веселый. И хотя действительно пребывал в маразме, но в маразме нашем.

Я видел, например, как Брежнев вручал орден Анатолию Карпову. Ему вложили в дрожащую руку эту награду, он подходит. И вдруг рука у него становится стальной, и он говорит Карпову: «Взял корону - держи!» Вот это наш правитель. Слова «корона», «власть» поднимут его из гроба. Поэтому... 

Да, это был сильный правитель. Так решили люди. То ли смеялись, то ли наоборот. Народ ведь у нас тоже веселый!.. Кстати, по поводу народа. Иногда меня спрашивают: что такое революция и народ? Вот есть такое у Герцена про Пугачевское восстание. Пугачев занял какое-то поместье, и помещица ему рюмочку подносит. Он поинтересовался у крестьян: «Ну что, какова ваша хозяйка?» Они: «Она хорошая, о нас заботится». Пугачев выпил. Но видит, что крестьяне какие-то грустные стоят. «Что носы повесили?» - спрашивает. «Ну как что! В других деревнях помещиц вешают, а мы чем хуже?» И дальше идет фраза: «И повесили старушку».

То есть народ озаботился, чтобы было равенство. У нас это самое главное, а не вот тебе справедливость. Поэтому идея распределения и уравнения у нас всегда выше творчества и созидания. У нас всегда главное, как разделить. Раскулачить кулака, расказачить казака...  При этом в народе всегда живет жажда хорошего конца, вера в то, что придет кто-то правильный и все сделает как надо.

- Как вы относитесь к своим историческим героям - оправдываете, осуждаете?

- Знаете, я пишу так, как их вижу. Я любил Николая, когда он назывался Кровавым. Может, потому что знал, что его расстреляли в грязном подвале, не дав последнего слова. И я надумал дать ему последнее слово в своей книжке «Последний царь Николай II».

Там без моих оценок идет практически неизвестный тогда его дневник. Оказалось, что был такой писатель Николай Второй, который был куда больше писатель, чем правитель. И он в этом дневнике невероятно краткими записями описывал всю свою жизнь. До конца, 50 тетрадей! Каждый день человек садился и, как папа учил, писал. И там рядом: как он катался на велосипеде и кровавая демонстрация 1905 года. Он записывал жизнь, чтобы потом сын прочитал. И как Николай себя описал, такой он и у меня.

В этой книге я ни от чего никогда не откажусь, хотя мое отношение к страшной роли Николая в революции, оно совершенно определенное. А в следующей книжке о Распутине я тоже дал своему герою слово и считаю, что имел на это право. Книжка о Распутине очень важная. Потому что все, что мы знали о нем до того, - миф.

Мне безумно повезло с Ростроповичем, который купил на Сотбисе и практически подарил мне воспоминания людей, которые лично знали Распутина. То есть я мог себе позволить увидеть человека с разных сторон, потому что, повторюсь, все, что было напечатано о Распутине до того, это был политический портрет, созданный еще Временным правительством. А они цитировали исключительно то, что было нужно для поддержания политической легенды. Лучше ли оказался Григорий Ефимович? Да нет. Он оказался тем, кем и был, - мужиком, который запутался. И что совсем уж смешно: сначала монархисты объявили его агентом жидомасонов, а потом - жертвой жидомасонов. Но нечему удивляться - это наша жизнь!

Царство женщин

- И в ней происходят удивительные вещи! Вчерашние кумиры развенчиваются, памятники сносятся, улицы переименовываются. Вот станцию метро «Войковская» хотят переименовать...

- Во время кризиса, когда нет денег, надо, конечно, их тратить на такие дела... Вот я живу на улице Усиевича. Никто не знает, кто это такой. Это был несчастный человек, большевик, которого взрывали бомбой в 1918 году. Можно, конечно, переименовать и улицу Усиевича. И станцию «Войковская». Ну какой же был милейший человек Петр Лазаревич Войков! Чем он хуже тех, кто придет ему на смену?..

А что касается памятников. Представьте: 1918 год, голод, холод, страна в огне фронтов. Но Владимир Ильич помнит, что якобинцы во Французскую революцию сбивали памятники царям, значит, и большевикам надо это делать. И Ленин пишет декрет: надо уничтожить памятники царям и их слугам. И вот приходит Ильич в Кремль, видит памятник великому князю Сергею Александровичу. А дальше идет описание апокалипсиса. То есть Владимир Ильич, как опытный вурдалак, набрасывает на памятник петлю. И они все впряглись: Аванесов, Свердлов, Смидович и члены ВЦИК. И рушат памятник! А он представляет собой крест, на котором написано: «Господи, прости их, ибо не ведают, что творят»! Понимаете? Там, наверху, почему-то все время безумно заботятся о символике. И вот поверьте - я много этим занимаюсь, - и то, что Сталин в стране, заполненной его памятниками, будет умирать один, беспомощный, в луже мочи и восемь часов никто не посмеет войти к нему в комнату, - это тоже символика!

- Напишете книгу о Владимире Ильиче?

- Конечно. Он в очереди. На самом деле очень человек интересный. Это сейчас он как-то мало кому интересен. Но если Ильича начнут выносить из мавзолея, вы не представляете, какая проснется к нему любовь!

Лично мне и мавзолей нравится, и Владимир Ильич. Знаете, был такой актер Максимилиан Шелл. Я с ним дружил и с его женой - нашей замечательной артисткой Натальей Андрейченко.

Так вот Шелл приехал в Москву и в Колонном зале лежал в гробу, изображая Ленина. Они фильм снимали. После съемки он меня спросил: «Ну как, похож я?» Я ему: «А ты проверь: надень кепку, подойди к мавзолею и скажи часовому: «Я домой».

- Вы еще про российских императриц увлекательно рассказываете...

- Вот недавно в Петербурге выступал. Огромный зал - и ни одного свободного места. А тема была: царство женщин. Поверьте, актуальная. Потому что это действительно наш парадокс. В стране, где нет ни одной пословицы с упоминанием женщины, которая бы ни унижала эту прекрасную часть человечества, пять императриц самодержавно правили Россией! При этом у всех сложнейшие любовные истории. Так интересно!

Например, история Петра и Екатерины - это же невероятная история! И не потому что она была кухаркой, а потому что... Понимаете, аппетит у этого государя был необъятен. И он сказал замечательную фразу датскому королю. Тот спросил: «Говорят, у вас много любовниц?» Петр: «Да! Но они мне ничего не стоят. В отличие от вас, который тратит тысячи талеров на женщин. Деньги, которые можно истратить на государственные нужды». Вот он точно был эффективным менеджером.

Я обязательно напишу про русских императриц. Буду пользоваться архивными документами, в том числе шпионскими посланиями западных послов. Потому что все европейские императоры очень интересовались, что происходит при русском дворе. Их не то что интересовали постели, их очень интересовало, кто будет править.

Например, они знали про Бирона и хотели выяснить, кто этот замечательный кандидат в правители. И их посланники о каждой перемене в царицыных постелях аккуратно сообщали... А какой там язык, как все весело и прелестно написано! Но все эти любовные истории были очень тягостны и для дам, и для народа. И потому у послов всегда возникал вопрос: как же выживает империя при таких управленцах? Вы знаете, выживала. При этом у посланников имелись специальные деньги, которыми они могли подкупать наших чиновников. Некоторые брали и делали то, что просили послы, а лучшие из них брали и не делали.

- Вы так весело говорите даже о жутковатых вещах...

- А нельзя к этому относиться серьезно. Надо всегда смотреть внутрь и улыбаться. Потому что если серьезно, то долго не проживете. Помните, что каждый раз говорил Чаадаев, выслушивая, какие странные вещи происходят в России, какие законы принимаются. Он в таких случаях всегда произносил одну фразу: «Какие они все, однако, у нас шалуны!»

Марина Бойкова