НЕТ У НЕЕ ПРЕДЕЛА

Мы — на пороге Олимпиады. Вновь за олимпийское золото будут бороться лучшие спортсмены мира. И кто-то станет первым. Первое золото Олимпиады принесла нашей стране скромная женщина — Нина Пономарева. До сих пор живущая в Москве. Скромная звезда первой величины.

Первая навсегда

В апреле 1929 года в бараке ГУЛАГа под Екатеринбургом родилась девочка. Нина. Маленькая, крикливая.

Народу было много, спали вповалку.

Как-то Нина проснулась и увидела, как по руке отца ползут клопы. Смотрела завороженно — красивые! Папа Нины Аполлон Васильевич «погорел» за то, что был сыном церковного регента. Мама — за то, что родилась в семье кулака.

Сейчас Нина Аполлоновна говорит, что ГУЛАГ помнит плохо. Но ощущения от пребывания там помнит отлично:

— Очень хотелось уехать куда-то. Куда угодно. Только не оставаться там...

Стенка в ее небольшой квартире в Бирюлеве заставлена призами и наградами. Беру с протянутой ладони серебристый кружок. Он падает в руку и приживается там уютно. Вот оно — наше первое олимпийское золото. Позолота, правда, чуть поблекла — слишком многие рассматривали награду, те же дети — ее обладательница, Нина Пономарева, та самая малышка из ГУЛАГа, много рассказывала молодым о своей жизни. А кому еще рассказывать?

...В 1936 году семья Пономаревых вышла из лагеря. Поехали — практически куда глаза глядят. Остались в казачьей станице под Ессентуками. Там бабушка, отдав все деньги, что были, купила хату. Конек ее прогнил и провис так, что, ложась, она крестилась и просила милости у Господа — чтобы крышей не придавило.

Нинка росла статной, сильной. Говорит — в маму. Да и папа был — Аполлон, как-никак, шутит она.

Своенравная, открытая и драчливая — такой была Нинка в детстве.

Но зла в ней никогда не было ни на грош. За справедливость билась, точно. Еще она точно знала, что не надо ничего бояться. И не боялась. В колодец возле дома, которым все пользовались, часто падало, отцепившись, ведро. Она спускалась вниз по осклизлым бревнам. А наверху, над головой, синело небо. Лезть обратно, вверх, было ничуть не легче, чем спускаться вниз. Но имело смысл выбираться только наверх — в синеву.

В 13–14 лет Нина уже умела пахать, впрягаясь в плуг вместо лошади, делать всю работу по дому, метать стога сена невероятной вышины. Помнит, как мылись тогда золой вместо мыла, как торговала семечками. Как проходила в день по пятьдесят километров — до дальнего села, чтобы выменять что-то... Сейчас, глядя на принесенные конфеты, вспоминает, как было голодно. И надолго замолкает.

— Я в маму пошла... Она на себе все волокла.

Отец потом ушел из семьи. И Нина не простила ему этого. Слишком много было пережито вместе, чтобы уйти...

Спорт она любила всегда. После школы отправилась в техникум. В 1947 году устроилась продавцом в магазинчик в одном из санаториев Ессентуков. Не умеющей врать и обманывать Нине невдомек было, что ту же селедку надо взвешивать на весах с рассолом. Она рассол сливала и в итоге торговала себе в убыток. Санаторская диетсестра качала головой — вот девка! А Нине очень понравился ее сын — Володя Гордиенко, что при санатории был инструктором. И она пошла заниматься спортом — просто чтобы стать чуть ближе к нему.

— Что же вы замуж-то за него не вышли? — спрашиваю я.

— Да мигом за другого выскочила, — смеется Нина Аполлоновна, с высоты нынешних своих лет потешаясь над собой — молодой.

Тренеров как таковых тогда не было — инструктор Гордиенко «охватывал» все виды спорта. Он очень быстро предложил Нине поучаствовать в соревнованиях по толканию ядра.

Она решила попробовать. И выиграла. В 1948 году она победила на краевых соревнованиях в Ставрополе по метанию диска. А потом выступила также в пятиборье. И выиграла опять.

— Сыночка, да неужели кофе? Что, и сахара дашь? А гостье дашь, не пожалеешь?

— И молока дам! — Александр Гарин приехал к матери в отпуск. Знаменитый фехтовальщик, выступавший за нашу сборную, сейчас живет на Украине, но с матерью у них — связь постоянная.

— Ага, может, и конфетку дашь? Или жалко?

Олимпийский рекорд

Я сначала и не понимаю тонкостей «подколов», но Нина Аполлоновна хитро подмигивает мне и хохочет.

Ей — 87. Ее чувство юмора — безгранично.

В 1949-м она стала бронзовой призеркой чемпионата СССР, через год взяла там серебро, а затем и золото. Диск улетал все дальше...

— А знаете, кому я за все это благодарна? — спрашивает Нина Аполлоновна, отставляя чашку.

И, не дожидаясь ответа, выпаливает:

— Сталину!

Оказывается, Сталину, да не тому, о ком все подумали, а сыну, Василию. То, сколько он сделал для спорта, уверена она, не сделал в то время никто.

...Тренером номер один стал для Пономаревой Дмитрий Петрович Марков. Он, бывший легкоатлет, умел подбирать ключик к любому спортсмену, имел свои хитрости, тактику, обладал феноменальным чутьем. Нина Пономарева и сейчас уверена, что все ее успехи — результат приложения его руки, его тренерского таланта.

В 1952 году на Олимпиаду в Хельсинки, которую иногда называют Олимпиадой фронтовиков и их детей, наша команда ехала побеждать. Состояние было нервным — все ждали провокаций. Советских спортсменов даже подучивали: мол, если спросит кто, отвечайте, что живете по адресу: Скатертный переулок, дом 4. Там был Спорткомитет...

Все «ставили» на Нину Думбадзе. Любимицу Лаврентия Берии, красавицу и умницу. Но что-то пошло не так...

Сначала у нее, основной соперницы Пономаревой. Потом у второй претендентки — Лизы Багрянцевой. Пономаревой стало дурно: у опытных спортсменок ничего не получается, я-то куда?..

Диск полетел в мертвой тишине.

Сначала как-то робко. Потом — будто выровнялся. Он летел бесконечно долго — так ей показалось тогда. А потом рухнул на отметке 51,42 метра. Олимпийский рекорд. Она не могла поверить, что выиграла золото...

— Знаете, скажу честно, — Нина Аполлоновна смотрит на ту самую, первую золотую олимпийскую медаль нашей страны, — я с таким уважением и любовью относилась к Нине Думбадзе, что мне до сих пор как-то неловко, что выиграла я...

...Так она стала первой олимпийской чемпионкой СССР в истории советского спорта. Первой — навсегда.

●

Потом у Пономаревой было много побед: несколько раз она ставила мировые рекорды, становилась чемпионкой СССР в 1952–1956, 1958, 1959 годах, взяла бронзу на Олимпиаде в Мельбурне, даже выступая с травмой, завоевала золото на Олимпиаде в Риме... А потом был срыв. 11-й результат на Олимпиаде в Токио.

— Ну как, почему? Я себя всю на тренировках выплеснула, до донышка.

И в Токио приехала «пустой»...

К тому же Пономарева после одной из разминок обтерлась холодным мокрым полотенцем и заработала радикулит — в тридцать пять. Впрочем, поездка в Токио была вовсе не напрасной. Она очень помогла знаменитой Тамаре Пресс. Видя, сколь неуспешны выступления коллег, Тамара впала в ступор и истерику, вполне объяснимую. В чувство ее привела Пономарева:

— Сначала обложила ее по такой-то матери, чтобы собралась, а потом подкорректировала движение броска.

Так Тамара взяла золото. Медаль она протянула Нине — твоя, твоя награда-то по праву!

●

В 1966 году Пономарева ушла на тренерскую работу. Трудно сказать, где она была больше счастлива... Ученики ее обожали и обожают. Ну а спустя много лет, уже за шестьдесят, Нина Аполлоновна отправилась как почетный гость на чемпионат мира среди ветеранов. По ходу подготовки соревнований ее уговорили выступить. Так она взяла еще одно золото.

Это была просто фантастика! А личное... Там было по-разному.

С первым мужем расстались быстро.

Со вторым прожили больше двадцати лет, потом что-то треснуло. Зато он подарил ей Сашу — сына, высоченного красавца. Он стал блестящим спортсменом, подарил ей трех внуков; одна из которых, Аня, ныне — пятикратная чемпионка мира, шпажистка.

...Красная лента с приколотыми наградами — как река. Наград так много, что поднять ленту непросто: вес весьма ощутимый. Она лежит у Нины Аполлоновны на руках — лента времени, летопись невероятных побед.

— Нина Аполлоновна, а как вам тема допинга сегодня? — спрашиваю я.

— Да нечего эту дрянь жрать! Мы не ели. Хотя эксперименты какие-то нет-нет да и ставили.

— Но спорт требует новых достижений, а у человека есть предел.

Она смотрит внимательно и строго:

— А я вам так скажу. Нет у человека предела. Просто поверьте мне — нет!  

Ольга Кузьмина